Вавилон. Сокрытая история

Куанг Ребекка

Виктуар отвернулась, скрестив руки на груди.

– Нам не нужны все, – продолжил он, отчаянно пытаясь заполнить тишину словами, потому что чем дольше он говорил, тем чудовищнее казалась тишина. – Полагаю, чем больше разных языков, тем лучше, это усилит эффект, и, конечно, люди должны встать во всех углах башни, потому что… – Он поперхнулся. – Но нам не нужны все.

– Я остаюсь, – сказала профессор Крафт.

– Спасибо, профессор.

Она криво улыбнулась.

– Думаю, мне все равно больше не дадут преподавать.

Робин понял, что все сейчас

занимаются теми же расчетами – окончательность смерти или суд, тюрьма и возможная казнь. Если они переживут Вавилон, это еще не значит, что выживут. И они задавали себе вопрос, не проще ли в таком случае умереть.

– Ты не боишься? – спросила Мегана.

– Нет, – ответил Робин. А что еще он мог сказать? Он не мог разобраться сам в себе. Он чувствовал решимость, но, вероятно, только из-за напряжения; страх и сомнения лишь временно скрылись за хлипкой стеной, которая в любой момент разлетится вдребезги. – Нет, не боюсь… Я готов. Но нам не нужны все.

– Может, студенты младших курсов… – Профессор Крафт откашлялась. – Я про тех, которые еще не работали с серебром. Нет смысла…

– Я хочу остаться. – Ибрагим бросил встревоженный взгляд на Джулиану. – Я не… Я не хочу бежать.

Бледная как мел Джулиана не произнесла ни слова.

– А есть способ уйти? – спросил Робина Юсуф.

– Есть. Люди Эйбела вывезут вас из города, они обещали и ждут. Но нужно уходить как можно быстрее. А потом бежать как можно дальше. И вряд ли вы когда-нибудь перестанете быть беглецами.

– Нет никаких условий для амнистии? – спросила Мегана.

– Амнистия возможна, если вы будете работать на правительство. Поможете все восстановить. Такое предложение сделала Летти, она хотела, чтобы вы это знали. Но вы всегда будете в их власти. Вас не отпустят. Вы станете собственностью Британии, и вас заставят быть за это благодарными.

Джулиана взяла Ибрагима за руку. Тот крепко сжал ее пальцы. При виде их близости Робин моргнул и отвернулся.

– Но мы все-таки можем сбежать, – сказал Юсуф.

– Вы можете сбежать, – подтвердил Робин. – Но в этой стране вы нигде не будете в безопасности.

– Но мы можем поехать домой.

– Мы можем поехать домой, – сказала Виктуар так тихо, что Робин едва ее услышал.

Юсуф кивнул, на мгновение задумался, а потом встал рядом с ней.

Вот так просто решилось, кто сбежит, а кто останется. Робин, профессор Крафт, Мегана, Ибрагим и Джулиана с одной стороны, Юсуф и Виктуар – с другой. Никто не умолял, никто не изменил мнения.

– Итак, – сказал Ибрагим. Он так съежился, что как будто уменьшился в размере. – Когда…

– На рассвете, – ответил Робин. – Они придут на рассвете.

– Значит, пора заняться серебром, – сказала профессор Крафт. – И если у нас только одна попытка, нужно сложить его поаккуратнее.

– Что вы решили? – спросил Эйбел Гудфеллоу. – Они уже приближаются.

– Отправьте своих людей по домам, – ответил Робин.

– Что?

– И как можно быстрее. Выводите их с баррикады и бегите. Времени осталось мало. Гвардейцам

теперь плевать, если они кого-то убьют.

Эйбел кивнул.

– Кто идет с нами?

– Только двое. Юсуф и Виктуар. Они сейчас попрощаются и будут готовы. – Робин вытащил из кармана сверток. – И еще вот это.

Видимо, Эйбел что-то прочел по его лицу, услышал что-то в голосе, потому что прищурился.

– А что задумали остальные?

– Я не должен вам рассказывать.

Эйбел взял сверток.

– Это предсмертная записка?

– Здесь написано обо всем, что происходило в башне. За что мы выступали. Есть второй экземпляр, но в случае, если он потеряется, вы найдете способ это опубликовать. И распространить по всей Англии. Расскажите всем о том, что мы сделали. Пусть помнят о нас. – Эйбел хотел что-то возразить, но Робин покачал головой. – Пожалуйста, не нужно. Я принял решение, а времени мало. Объяснять я не буду, и лучше не спрашивать.

Эйбел пару секунд смотрел на него, но потом, видимо, решил задать вопрос по-другому:

– Вы поставите точку?

– Постараемся. – У Робина сдавило грудь. Он так вымотался, что ему хотелось свернуться калачиком на земле и заснуть. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось. – Но больше я ничего сказать не могу. Просто уходите.

Эйбел протянул руку.

– Значит, это прощание.

– Прощайте. – Робин пожал его руку. – Ах да, одеяла, совсем забыл…

– Не страшно.

Эйбел сжал его ладонь обеими руками. Рукопожатие было теплым и крепким. У Робина запершило в горле, он был благодарен Эйбелу, что не пришлось объясняться. А теперь нужно быстро уходить, набравшись решимости, чтобы ее хватило до конца.

– Удачи, Робин Свифт. Да пребудет с вами Господь.

До самого рассвета они несколько часов складывали серебряные пластины в пирамидки в главных опорных точках – под окнами, у несущих колонн, вдоль стен и полок, а также вокруг «Грамматик». Невозможно было предсказать масштаб разрушений, но переводчики сделали почти невозможное, собрав все хранившееся в башне серебро.

Виктуар и Юсуф ушли в час ночи. Прощание было коротким и сдержанным. Слишком многое нужно было сказать, и одновременно с этим сказать было больше нечего, все сдерживались из опасений прорвать плотину для чувств. Если сказать слишком мало – они вечно будут об этом сожалеть. А если слишком много, то никогда не смогут расстаться.

– Счастливого пути, – прошептал Робин, обнимая Виктуар.

Она выдавила улыбку.

– Да. Спасибо.

Они долго стояли обнявшись, и все остальные ушли, оставив их в вестибюле наедине. Наконец Виктуар отступила и огляделась, словно не знала, стоит ли заговорить.

– Ты сомневаешься, что у нас получится, – сказал Робин.

– Я этого не говорила.

– Но подумала.

– Я просто напугана грандиозностью нашего заявления. – Она подняла руки, но потом опустила. – А они все равно будут считать это временным отступлением, от которого можно оправиться. Они никогда не поймут, что мы хотели сказать.