Вавилон
Шрифт:
— Ты хочешь, господин, быть в ответе за то, что я не смогу своевременно передать наместнику Борсиппы наказ Набусардара? Мне велено не задерживаться ни минуты. Но, кажется, ты считаешь, что приказы начальников тебя не касаются?
Тогда, опасаясь наказания, солдаты заступились за нее.
— Я не могу больше задерживаться. Отпусти меня. — настойчиво твердила Нанаи.
Она с нетерпением ждала, когда начальник поднимет руку и даст знак солдатам. Наконец тот нерешительно согласился. Нанаи пришпорила коня и помчалась во весь опор; гулкий топот разнесся по улицам.
Во
— Женщина! — тотчас услыхала она позади изумленный крик и вслед за этим — другой:
— Держи ее!
Начальник стражи выслал в погоню за нею двух всадников.
Близилась ночь, мост через Евфрат был уже поднят.
С развевающимися волосами, подлетев к страже у мостовых ворот Ураш, Нанаи выпалила, едва переводя дыхание:
— Я гонец Набусардара.
И протянула полученную от него глиняную дощечку.
Начальник стражи тотчас приказал отпустить мост и воздал ей почести, полагающиеся царским гонцам.
На дороге между Эсагилой и башней Этеменанки она услышала позади цокот копыт. Ее догоняли стражники.
Мост еще не опустился, а Нанаи уже вихрем мчалась по нему. Сил для продолжения этой бешеной скачки у нее оставалось немного. Руки ее отяжелели, тело отказывалось повиноваться. Нанаи чудилось, будто она карабкается на гору — Машу, по вершине которой проходит граница мира, граница между жизнью и смертью,
За волнения, смуту и беспорядки, охватившие Вавилон, карали чужеземцев.
Двери домов многих персов, лидийцев и мидийцев были изрублены топорами, имущество их было разграблено, а сами обитатели изгнаны в пустыню. Лавки финикийцев также подверглись разграблению, а их владельцев впрягли в телеги вместо скота и заставили возить тяжести. Вспомнили о вековечной кровавой вражде ассирийцев и эламитов. Греков, римлян, этрусков, гишпанцев, карфагенян, индийцев, китайцев, нубийцев и эфиопов лишь секли для острастки. Армяне, киликийцы и арабы заблаговременно покинули Халдейское царство:
Египтян под страхом смерти трогать было запрещено:
Вавилон рассчитывал на военную помощь фараона, не предполагая, что фараон уже предал Валтасара.
Тяжкое подозрение пало и на иудеев. После поражения халдейского войска под Холмами они еще откровеннее стали уповать на грядущее избавление.
Но недолгой была их радость, питаемая надеждой на то, что Кир даст им свободу и позволит вернуться в Иерусалим, где пески заносили осиротевшие могилы их отцов. Царские стражники ворвались в еврейский квартал, тал, мечами и копьями поражая все живое, что попадалось под руку. Плач, стоны, крики отчаяния огласили город, словно в день Страшного суда.
Желая избавить своих соплеменников от новых напастей, Зоробабель, внук израильского царя Иоакима, в сопровождении проповедника отправился в царский дворец. Он был полон решимости вымолить снисхождение к своему несчастному племени.
Валтасар отказался принять Зоробабеля и насупил брови.
— Ненавижу, — прошипел он. — И если он не хочет провести остаток дней своих с пророком Даниилом
Зоробабелю не оставалось ничего иного, как удалиться; когда стража закрыла за ним трое тяжелых ворот из кедрового дерева, он сказал проповеднику:
— Я не в силах дольше смотреть на страдания моего народа. Ты посредник между богом и людьми, испроси у Ягве избавления. Доколе, доколе же нам еще терпеть?
— Не гневи богов, Зоробабель. Тебе суждено еще узреть место, где стоял и снова вознесется великий и вечный Иерусалим. Быть тебе его властелином, Зоробабель.
— Силы мои на исходе, друг мой. Не дождаться мне избавления.
— Разве не говорил я тебе, чтобы в минуты слабости ты молился перед клетью, замурованной в Воротах Иштар, где в цепях и оковах влачил свои дни твой дед Иоаким? В него плевали проходившие мимо халдеи, народ великого и мудрого царя Навуходоносора, что отстроил и укрепил славный Вавилон, покорил моря и земли, царя, равного которому не знал мир. Это он заточил в клеть и позволил осквернять плевками израильского царя, могущественного царя Иоакима. Мудр был Навуходоносор, и превзошел он всех халдейских царей, но запамятовал, что в жизни нужно быть не только сильным, но и великодушным. Зоробабель, тебе суждено узреть Иерусалим, ты будешь свидетелем падения Вавилона.
— Сил моих больше нет… — повторил тот, положив руку на плечо мудреца.
— Молитва у Ворот Иштар вселит в тебя бодрость.
Зоробабель едва доплелся от Ворот Белтис в царском дворце до Ворот Иштар.
Проповедник попросил стражу позволить им преклонить колени перед клетью, над которой была высечена обращенная к богу Мардуку молитва. Раньше камня этого не было. Но, прослышав о том, что иудеи приходят сюда, на священное для них место, чтобы воззвать к Ягве, Эсагила приказала казнить на жертвенниках тридцать паломников, а над клетью начертать молитву, обращенную к Мардуку. Когда кто-нибудь из евреев приходил сюда почерпнуть жизненных сил, он обязан был читать вслух высеченные на каменной плите слова.
И Зоробабель, подняв голову, смотрел на хитроумные, начертания знаков:
«О Мардук, Создатель, Повелитель, Царь среди богов!
Верховный, Всемогущий и Всеведущий, обрати на меня взор свой.
Падаю ниц перед величием твоим,
Прах лижу с ног твоих,
Трепещу меча твоего.
Нет бога могущественнее тебя,
Нет бога мудрее тебя.
Нет бога строже тебя.
Ты создал меня и дал мне жизнь!»
Иудей пробежал глазами слова молитвы, а вслух не произнес ни одного.
— Зоробабель, — вывел его из задумчивости проповедник, — сделай хотя бы вид, что ты молишься. За нами следят.
— Не могу я взывать к Мардуку, не могу, — воспротивился тот.
— Тебя предадут смерти. Молись.
— Ягве, — воскликнул Зоробабель, — смилуйся над нами! Проповедник похолодел от страха, а начальник стражи заметил:
— Он оскверняет достоинство Мардука. Мы обязаны арестовать его за богохульство…
— Он душевнобольной, — вступился за него проповедник, — пожалейте его.