Вавилон
Шрифт:
— Я не советовал бы тебе, светлейший, делать это, — с угрозой произнес Набусардар, — не советовал бы я тебе в нынешние времена приучать рабов к мысли, что можно пахать и на людях. Как бы самому не очутиться в ярме!
Сановник лишь хмыкнул в ответ, покусывая губы от злости. В молчании прошли они через двойную дверь во внутренний двор, а оттуда — в зал, где вершилось правосудие и где царь самолично выносил и утверждал приговоры.
Здесь Валтасару было угодно принять персов.
Царь сидел в судейском кресле, глядя прямо перед собой. Он постукивал каблуком по его подножию, держа одну руку под мантией. Затем
Наконец он подняв глаза и молвил:
— Мой отец, царь Набонид, — пленник Кира. Держава Набонида пала, только Вавилон, верховным властелином и правителем коего я являюсь, стоит неколебимо. Я знаю, в тяжкую годину для народа единственная его опора — царь. Перед алтарем Великой Матери я просил богиню укрепить наш ум, ниспослать нам силу и мужество, чтобы спасти Вавилон от гибели и разрушения. С минуты на минуту сюда войдут персидские послы. Одним богам известно, с чем они к нам пожаловали. Но я, мои верные, я, ваш царь, хочу быть с вами и народом нашим до последнего вздоха.
Прошу и вас не посрамить честь предков и не изменить родине, что бы ни случилось.
Никогда еще никто из присутствующих не слыхал от Валтасара столь многозначительных слов. Сановники с нетерпением ждали, что последует дальше.
А царь, словно его и в самом деле осенила божественная Нинмаха, продолжал:
— Обычно осаждающие требуют сдать город без боя…
По залу пронесся ропот.
— Вы полагаете, что Кир выслал своих гонцов с иной целью? — спросил Валтасар.
— Да! — лаконично ответил один из сановников.
— Ты так считаешь, светлейший? — Царь наклонился в сторону наместника Борсиппы.
— Да, царь царей, — подтвердил тот, — сдается мне, персы хотят помириться с нами, ибо чувствуют себя недостаточно сильными. Сановники живо восприняли это предложение, а многие согласились с высказанным мнением.
— Со времени династии ассирийских Саргонов, с тех пор, как Навуходоносор превратил Вавилон в неприступную твердыню, никто еще не отваживался посягнуть на него с оружием в руках, — продолжал наместник.
— Золотые слова! — подхватил главный казначей.
— Кир тоже храбрился, покуда не подошел к стенам нашей несокрушимой твердыни. А увидел ее — и поостыл.
— Все мы того же мнения, — подал голос верховный судья, опираясь на трезубец, знак своего сана, — все мы того же мнения и убеждены, что даже самый могущественный завоеватель дрогнет перед творением нашего прославленного властелина, премудрого Навуходоносора. Однако Кир не отступил. Его не пугает толща стен, — голос судьи набирал силу, — просто он хочет облегчить себе задачу и войти победителем через открытые ворота.
— Рад, что мысль твоя, благородный рабианум, не сбилась с пути истинного, — похвалил Набусардар речь Идин-Амуррума. — Да, Кир не откажется от намерения взять Вавилон, ибо не Халдейское царство, а захват Вавилона — его цель. Сомневающиеся скоро убедятся в этом. Я разделяю мнение царя и верховного судьи.
— Верховный военачальник потому держит их сторону, — язвительно заметил сановник по торговым делам, — чтобы его не обвиняли в ограблении знати.
— Только подлец мог вымолвить такое, только наш общий враг, — ответствовал на
Сановник по торговым делам поднял руки, судорожно растопырив костлявые пальцы, готовый вцепиться в Набусардара.
— Уважай хоть царя. — Один из советников схватил его за руки, силой заставляя опустить их.
— Разумеется! — в запальчивости крикнул сановник. — От нас требуют уважения, но о том, что наболело, и думать не смей!
Ко всеобщему удивлению, Валтасар с достоинством отвернулся от сановника и направился к судейскому креслу. Он держался как подобало истинно великому царю.
Стремительно опустившись в кожаное кресло, он поднял жезл, требуя тишины.
— К чему эти споры, мои верные подданные? — сказал он. — Нет сомнения, Кир хочет принудить нас сдать город. Он думает, что смог быстро продвинуться по халдейским землям потому, что полонил их владыку, царя Набонида. Меня же он не принимает в расчет, так как не признает законным царем…
Впервые Набусардару стало по-настоящему жаль царя. Отчаянным усилием слабой воли Валтасар заставлял себя разыгрывать роль мужественного и сильного властелина. К этому побуждали его нависшая над Вавилоном опасность и печальный урок, полученный под Холмами. Там он осознал, что высокомерие и празднословие отнюдь не делают части правителю. Но в своей попытке измениться, вести себя мудро и с достоинством Валтасар смахивал на беспомощного ребенка, окруженного сворой волков. Хуже всего было то, что решения его в самом зародыше отличались неуверенностью, расплывчатостью — кочующие облака под переменчивым ветром.
Царь хотел еще что-то сказать, но медлил.
— Что же ответим мы послам? — проговорил он наконец. — Как царь и правитель Вавилона, я вправе дать лишь один ответ…
Набурсардар хотел было крикнуть: «Вавилон не сдадим!» — но его остановил стук котурнов. Стремительно приблизившиеся к Валтасару военачальники доложили, что прибыли персидские послы.
Советники, сановники, военачальники заняли свои места. Царь махнул рукой:
— Пусть войдут!
Пышные уборы персов поразили кичливых халдейских вельмож не меньше, чем стражу у Въездных ворот. Ослепительно сверкали золотые пластины панцирей и усыпанные драгоценными каменьями одежды. Изысканны были манеры послов. Колени они преклонили с такой благородной непринужденностью, что невольно удивили тех, кто привык бухаться перед царем на брюхо, точно подрубленное дерево. Затем послы — все четверо рослые, осанистые — разом поднялись и стали в ряд. Выждав мгновение, один из них выступил вперед, держа в руках обитую крест-накрест золотыми полосками шкатулку слоновой кости.
Посол протянул ее Валтасару со словами:
— Кир, сын Камбиза, владыка великой империи Персидской, посылает Валтасару, сыну Набонида, царю Вавилона, сей дар с просьбой принять его и выслушать его послов.
Дар принял первый советник и поставил шкатулку на столик возле царя, . Когда он приоткрыл крышку, в белоснежной оправе ларца сверкнули триста шестьдесят бесценных перстней. Дар царя Кира стоил княжества.
— Царь царей, царь Кир посылает тебе триста шестьдесят перстней — столько же, сколько дней в году. Эти камни приносят счастье, если надевать перстни по тем дням, которые установила мудрость магов. Число и месяц начертаны изнутри и обведены кружком, — заключил персидский гонец.