ВЧК в ленинской России. 1917–1922: В зареве революции
Шрифт:
И среди героических страниц Гражданской войны бойню в Крыму уже в 20-х годах предпочитали не упоминать ни в официальной истории, ни в литературе. И долгие годы граждане СССР могли только где-то между строк увидеть намеки на этот страшный расстрел, как в словах красного ветерана у Есенина в «Руси советской»: «Уж мы его и этак, и разэтак, буржуя энтого, которого в Крыму», или в других есенинских строках, с виду истерично-веселых, а внутри явно горько-печальных: «Офицерика, да голубчика, шлепнули вчера в Губчека, грянул «яблочко» молодой матрос: мы не так еще подотрем вам нос».
Полновесные же стихи о трагической бойне в Крыму очевидца тех событий поэта Максимилиана Волошина советским людям были вообще неведомы, они до нас
Обычно в рассказе о крымской бойне сдавшихся белых, одной из самых трагических страниц Гражданской войны, упоминают в качестве самого страшного персонажа Розалию Залкинд (Землячку), затмившую в этой резне своей жестокостью многих мужчин-чекистов. Это тоже новая страница истории спецслужб России, открытая ленинской ВЧК, в царское время женщины в таком количестве в тайных службах империи не служили, и даже в разведке такие, как Доротея Бенкендорф (Ливен), были единичными персонажами, почти как девица-гусар Дурова в царской кавалерии.
В органах ЧК же при пропагандируемом ленинцами активном равноправии полов дамы-чекистки временами занимали очень высокие должности. Как наводившая ужас в Украинской ЧК Эльза Грундман – «товарищ Роза», ей тогда первой из женщин-чекисток Дзержинский вручил знак «Почетный чекист». Грундман кроме зверств при допросах в Украинской ЧК действительно отличалась отчаянной смелостью и на фронтах Гражданской войны. По приказу начальника оперативного отдела Украинской ЧК Евдокимова она в 1919 году лично внедрялась в банду «зеленого» атамана Лихо под Винницей, застрелив затем Лихо и сбежав из банды, в 1931 году на работе в советском ГПУ женщина по прозвищу Боевая Эльза и первая дама – «почетный чекист» покончила с собой на почве депрессии.
Или возглавлявшая несколько месяцев в конце 1918 года ЧК в Петрограде Варвара Яковлева – единственная женщина в главной коллегии ВЧК за все время ее существования в 1917–1922 годах. По жуткому совпадению точно так же Варварой Яковлевой звали монахиню-мученицу из Марфо-Мариинской обители, которую коллеги Яковлевой-чекистки из Пермской ЧК бросили живой в нутро шахты в Алапаевске вместе с великой княгиней Эллой Романовой. Или отличавшаяся особой жестокостью при допросах Софья Гертнер в Петроградской ЧК – печально известная Сонька Золотая Ножка. Или Вера Брауде в губернской ЧК Казани. В деникинской следственной комиссии о злодеяниях большевиков особо упомянуты за свой садизм киевская чекистка Эда Берг и чекистка Ревекка Майзель (она же Пластинина) – супруга начальника Особого отдела ВЧК Кедрова. В Одесской ЧК некая Дора Евлинская считается лично расстрелявшей более 300 офицеров, а девушке было только девятнадцать лет – еще одна жуткая искореженная жизнь эпохи революции и Гражданской войны, безрассудно отнимающая чужие жизни. Такой же персонаж в лице вчерашней юной гимназистки Розы Бух зверствовал в те годы в Уральской ЧК.
Были еще Стасова, Громова, Бош, Ашихмина и другие чекистки женского пола, не уступавшие в жестокости мужчинам. Евгения Бош одно время возглавляла Пензенскую губернскую ЧК, откуда Москва ее отозвала после жалоб на ее изощренную и часто безмотивную жестокость. Не меньше мужчин зверствовала в Крыму и чекистка Антонина Нимич, лично стрелявшая и топившая с камнем на шее в море офицеров. Известна и чекистка венгерского происхождения Ремовер
Одной из самых колоритных чекисток первых лет этой службы была Антонина Пальшина, еще в царской России прославленная прессой как «казак Антошка»: эта пензенская авантюристка на манер девицы-кавалериста Дуровой под видом парня воевала на фронтах Первой мировой в казачьей коннице. Кстати говоря, другая знаменитая в те годы русская женщина-воин и командир легендарного женского «Батальона смерти» Мария Бочкарева в 1920 году в эту кровавую карусель расстреляна в Красноярске по приказу начальника ЧК по Сибири Павлуновского как «деятель царского режима». После 1917 года экспансивный характер юной кавалеристки Тони Пальшиной привел и ее в ВЧК, с февраля 1918 года она сотрудник Смоленской ЧК и жена ее начальника Фролова, а затем участник зачисток бывших белогвардейцев в ЧК Новороссийска, где, по воспоминаниям самой Пальшиной, ей «каждый день приходилось применять оружие». Уйдя из ЧК – ГПУ только в 1927 году, Пальшина до глубокой старости работала медсестрой в родной Пензе.
Часто в ЧК женщин новой «раскрепощенной от предрассудков» России вели не политические устремления или феминистическая позиция, а именно авантюризм, как эту пензенскую девушку, прошедшую путь от патриотического образа «казака Антошки» до чекистки эпохи «красного террора». Не всем известно, но муза и возлюбленная Сергея Есенина по имени Галина Бениславская с 1918 по 1922 год тоже работала в ВЧК. Неизвестно, что эту богемную даму из Серебряного века и любительницу поэзии увлекло в ЧК, она затем была фактически гражданской женой Есенина до встречи его с Айседорой Дункан, хотя многие исследователи и полагают, что в объятия Есенина ее поначалу отправлял как агента начальник секретного отдела ГПУ Яков Агранов. Хотя позднее Бениславская действительно с головой ушла в любовь к Есенину, тяжело переживала его уход от нее и затем уход из жизни вообще, в 1926 году бывшая чекистка Бениславская пришла к могиле поэта на Ваганьковском кладбище и прямо здесь застрелилась. Вряд ли и в ВЧК ранее эту утонченную и экзальтированную даму привели только ее большевистские воззрения и вера в марксизм.
Хотя были и идейные большевички, как чекистка с не менее извилистой судьбой Софья Соколовская. Эта ярая коммунистка была членом подпольного ревкома в Одессе, а после ухода белых в Одесской ЧК участвовала в массовых расстрелах. После Гражданской войны работала в Коминтерне и во внешней разведке, в 1935 году в ее судьбе произошел нестандартный поворот – Соколовскую назначили директором киностудии «Мосфильм», а в 1937 году уже стандартный для многих первых чекистов поворот – арест и расстрел НКВД. Когда о бывшей коминтерновке и чекистке вспомнил секретарь Коминтерна Димитров, Сталин ответил ему: «Соколовская оказалась французской шпионкой».
Интернациональный элемент в ЧК
Еще одно ноу-хау ленинской ВЧК времен Гражданской войны, которое никак нельзя обойти своим вниманием, – активное привлечение в ее ряды революционеров-интернационалистов из числа иностранцев. Правда, рассказы о том, что целые части ЧК состояли полностью из иностранных революционеров, отличавшихся какой-то неслыханной даже для русских по крови чекистов жестокостью, о целых цепях китайцев в чекистских кожанках – более из области слухов тогдашнего времени. И в чистом виде они встречались лишь на страницах художественных произведений на тему Гражданской войны. Иногда этот прием белые публицисты использовали, чтобы еще точнее подчеркнуть антирусский характер большевистской власти, как Борис Савинков в своей повести «Конь вороной», живописавший, как китайские чекисты обучали коллег жутким пыткам белых с крысой под кастрюлей, прогрызавшей от голода обреченному живот.