Вдоль белой полосы
Шрифт:
— Ритуша, я понимаю, что у тебя что-то случилось, — погладила дрожащие руки бывшей одноклассницы Агата. — Может, расскажешь? А я постараюсь помочь.
— Ну, помочь ты мне не сможешь, — мотнула головой Рита. — Но расскажу, да. Потому что иначе я с ума сойду. А тебе можно рассказать. Ты у нас могила, я помню…
Ехать девушкам предстояло долго. Агата закончила десятый класс, когда их семья перебралась в другой район. После переезда приходилось тратить гораздо больше времени на дорогу. Но Агата была готова вставать затемно или даже при необходимости пешком добираться до школы, лишь бы только не расставаться
До их нового дома из окраинного района, где находилась школа, ходил только один автобус. Расписание, вывешенное на остановке, существовало словно само по себе, а не для водителей, поскольку ещё ни разу автобус не приехал хотя бы в примерном соответствии ему. Иногда он появлялся раз в час, порой и того реже. Поэтому Агата с Ритой, которая жила в том же далёком от школы районе, стали ездить вместе. Всё же вдвоём не так грустно дожидаться автобуса.
И вот теперь они снова ехали вдвоём, как и два года назад. И Рита говорила, говорила…
Агата помнила, что Рита всегда была влюбчивой и очень доверяла людям. Но в их школе это приводило разве что к внезапно вспыхнувшим и так же внезапно прекратившимся быстротечным романам. Никакие подробности достоянием общественности не становились, никто не клеймил позором расставшихся влюблённых, а сами они по школьной традиции продолжали поддерживать ровные и тёплые дружеские отношения.
Но два года назад Рита попала в другую жизнь. И теперь Агата узнавала грустную, хотя и вполне предсказуемую историю: взрослый поклонник, настойчивые ухаживания, которым уступила Рита, известие о том, что любимый женат и даже имеет троих детей…
— Я ему так верила, — кусала губы Рита, глядя лихорадочными глазами, казалось, прямо в душу Агате.
— Ритуша, я тебя понимаю, я тоже очень доверчивая, но школа в этом не виновата… — попыталась заступиться за учителей Агата.
Рита откинулась назад, долгим оценивающим взглядом всматриваясь в неё, снова недобро усмехнулась и с горечью протянула:
— Ты всё та же, Агатик. Всё та же… А я уже совсем другой человек. Если хочешь, я взрослее тебя на много-много лет. И мой тебе совет: никому не верь и срочно выходи замуж за какого-нибудь хорошего доброго парня. Иначе ох как обожжёшься…
Тут Рита улыбнулась нормальной, человеческой улыбкой:
— Говорят, по тебе Антон с ума сходит. Вот за него и выходи. Он парень хороший и далеко пойдёт.
— А ты как дальше жить будешь?
— Я? — удивилась Рита. — Я тоже замуж выйду. Меня многие зовут. Вот выберу кого получше — и выйду.
— А как же любовь?
— Любовь? Ты в неё всё ещё веришь? Любовь — это хорошо. Но лучше, когда любят тебя, а не ты…
— Рит, — прервала бывшую одноклассницу Агата. — Я всё понимаю, тебе больно сейчас. Но ведь ты такой бред несёшь! Я же помню, какая ты была, как хотела большой любви…
— Я её и сейчас хочу! — тоже не дала ей договорить Рита. — Но больше в неё не верю. А ты, пока не разочаровалась, срочно выходи замуж за Антона. Он тебя любит… Наверное… А там, может, и ты полюбишь. Ты сможешь. Ты из тех, кто умеет любить…
В это время автобус остановился, клацнули двери, и Рита вдруг стремительно поднялась и выбежала на улицу. До её дома было ещё далеко, и Агата в изумлении поднялась,
— Прекратите баловаться! — и тронул автобус.
В заднее забрызганное грязью стекло Агата увидела, как Рита подняла руку, голосуя, и тотчас же рядом с ней остановилась машина. Рита нырнула внутрь, махнув напоследок рукой, автомобиль резко перестроился, обогнал автобус и умчался по уходящей в гору улице Мусы Джалиля. Растерянная Агата посмотрела вслед и без сил опустилась на сиденье, вспомнив слова Сани о том, что многие их ровесники уже перешагнули черту, она и вовсе почувствовала, как подступают к глазам слёзы. Неужели Рита права, и в том, что они выросли вот такими: доверчивыми, немного наивными и открытыми миру — виноваты в том числе и учителя? Агата тряхнула головой, отгоняя невесёлые мысли. Но из этого ничего не получилось, и до своей остановки она думала об одноклассниках и одношкольниках. И с ужасом понимала, что черту и правда перешли уже многие, а сама она всё идёт и идёт вдоль этой черты, вглядываясь в то, что происходит за ней…
Уже собираясь выходить из автобуса, Агата задумалась, что имел в виду Саня, говоря о том, что и он тоже уже перешагнул черту, но так и не поняла. В старом друге она пока не видела ничего тревожащего. Или плохо смотрела?
— Девочка, — позвала её сзади старушка, которая, после того, как вышла влюблённая парочка, одна составляла Агате молчаливую компанию, — помоги мне сумку вытащить.
— Конечно, — тотчас откликнулась та и отвлеклась от размышлений, так ничего и не решив для себя.
Приехав домой, она собралась было позвонить Рите, но поняла, что поздний звонок побеспокоит родителей той, и не стала. Утром, набрав знакомый номер, Агата узнала от Ритиного младшего брата, что одноклассница дома и спит, и немного успокоилась, хотя то и дело вспоминала о случайной встрече.
Тони с того вечера начал звонить Агате всё чаще и чаще. Они вместе ходили в театры и перебравшееся в подвал ЦДЛ рок-кабаре, гуляли по паркам и скверам. Агата привыкала к Антону и стала ловить себя на том, что он нравится ей. Нет, это чувство было не сравнить с тем, что она испытывала к Никите. Но всё же оно было тёплым и спокойным, делающим её жизнь светлее и радостнее. Воспоминания о Никите теперь посещали её реже и реже. Она по-прежнему желала ему только счастья и верила в то, что он с женой именно счастлив. Однако эта долгая любовь, не исчезая и не уменьшаясь, стала в её понимании чем-то драгоценным, но совершенно невозможным.
И однажды Агата поняла, что когда-нибудь, в глубокой старости, она обязательно расскажет Никите о том, что любила его столько лет. Расскажет, чтобы он знал: в его жизни был человек, долгие годы думавший о нём с затаённой нежностью и всем сердцем желавший ему счастья. Почему-то ей казалось, что это важно любому — знать, что он любим. Рассказать же сейчас значило — вмешаться в жизнь Никиты и его жены. Агата не могла даже представить себе такое варварство и тихо любила издалека, позволяя себе лишь изредка представлять, как она решится на самый главный разговор. Потом, когда они станут стариками…