«Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века
Шрифт:
Отвечая на критику, Н. Е. Носов подчеркнул, что несколько случайно дошедших до нас губных грамот 1539–1541 гг. не являются достаточным основанием для вывода об ограниченном территориальном охвате реформы, что же касается используемых Каштановым иммунитетных грамот, то они, в силу архаичности формуляра, не отразили хода преобразований в том или ином уезде [2046] .
Архивные находки последних лет и, в частности, упомянутая выше указная грамота в Рузу начала 1540-х гг., найденная К. В. Барановым, подтверждают справедливость замечаний Н. Е. Носова о невозможности судить о географии губной реформы по сохранившимся губным грамотам, а тем более утверждать (как это сделал С. М. Каштанов), что преобразования первоначально охватили только северные районы страны. Но данных для вывода о всероссийском масштабе реформы, на чем настаивал Носов, по-прежнему недостаточно.
2046
Носов Н. Е. «Новое» направление в актовом источниковедении // Проблемы источниковедения. М., 1962. Вып. X. С. 311–328.
В итоге в литературе утвердилась точка зрения А. А. Зимина и С. М. Каштанова (поддержанная также А. К. Леонтьевым [2047] ) о постепенном распространении
Тезис о поэтапном проведении губной реформы в 30–50-х гг. XVI в. прочно вошел в отечественную историографию; его можно встретить как в обобщающих трудах и учебных пособиях по истории России, так и в специальных исследованиях по данной теме [2049] .
2047
Леонтьев Л. К. Устюжская губная грамота 1540 г. С. 220.
2048
Зимин А. А. Губные грамоты XVI века. С. 210–212; Его же. Реформы Ивана Грозного. С. 254–255, 418–421, 432.
2049
Власть и реформы: от самодержавной к советской России. С. 56, 67 (автор раздела — В. М. Панеях); История России с древнейших времен до конца XVII века / Под ред. А. Н. Сахарова. М., 1996. С. 415 (автор главы — B. Д. Назаров); Баранов К. В. Новые акты Иосифо-Волоколамского монастыря. С. 23–24.
Начиная с 1960-х гг. происходила постепенная ревизия концепции губной реформы, утвердившейся в научной литературе после выхода монографии Н. Е. Носова. В первую очередь пересмотру подвергся тезис о классовом характере реформы, причем сам Носов в работах, опубликованных в 60–80-х гг., постепенно отказался от него. Уже в статье 1962 г. он оспорил правомерность трактовки любых упоминаний в источниках о «лихих людях» как свидетельств о классовой борьбе [2050] ; в последующих работах государственные преобразования 30–50-х гг. XVI в. интересовали ученого не с точки зрения отражения в них классовой борьбы, а в связи с проблемой становления в России сословного представительства [2051] . Наконец, в посмертно опубликованной статье о «земском устроении» 1530–1540-х гг. Носов счел возможным написать об «общеземском характере» губной реформы, при особой роли дворянства в ее проведении [2052] . Эта характеристика была вполне созвучна оценкам реформы, высказывавшимся в дореволюционной научной литературе (ср. мнение С. А. Шумакова о «всесословности» губных учреждений [2053] ).
2050
Носов Н. Е. «Новое» направление. С. 337–338.
2051
Носов Н. Е. Становление сословно-представительных учреждений в России. Л., 1969.
2052
Носов Н. Е. Социальная борьба и «земское устроение» в России в 30–40-х годах XVI в. // Генезис и развитие феодализма в России (Проблемы отечественной и всеобщей истории. Вып. 9) / Межвузовский сборник под ред. И. Я. Фроянова. Л., 1985. С. 137. Подробнее об эволюции взглядов ученого на характер губной реформы см.: Кром М. М. Творческое наследие Н. Е. Носова и проблемы изучения губной реформы XVI в.
2053
Шумаков С. А. Губные и земские грамоты Московского государства. С. 41.
Заметный вклад в преодоление некоторых стереотипов, сложившихся в изучении губной реформы, внес американский историк X. Дьюи. В работе, опубликованной в 1966 г., он подверг аргументированной критике утвердившийся в советской научной литературе тезис о «протестном» характере разбоев XVI в. и о нацеленности губной реформы на подавление этой формы классовой борьбы. Дьюи привел свидетельства источников об участии дворянства (детей боярских) в разбоях, а также резонно указал на то обстоятельство, что сама процедура сыска «лихих людей» подразумевала активное содействие населения губным органам, которые, при малочисленности их штата, никак не могли бы справиться с массовыми волнениями [2054] .
2054
Dewey H. W. Muscovite Guba Charters and the Concept of Brigandage (Razboj) // Papers of the Michigan Academy of Science, Arts, and Letters. Vol. LI (1966). P. 277–288, о разбойниках: с. 284–288. Ранее о разбоях и о попытках властей бороться с ними при помощи губных учреждений писал Джон Кип: Keep J. Bandits and the Law in Muscovy // The Slavonic and east European Review. Vol. 35. № 84 (December 1956). P. 201–222.
В другой статье X. Дьюи оспорил широко распространенное в дореволюционной и советской историографии мнение о направленности губной реформы против системы кормлений: анализируя Судебник 1550 г., ученый показал, сколь большой объем власти сохранялся на тот момент в руках наместников; по его мнению, законодатель стремился к «очищению» системы управления (как в центре, так и на местах) от присущих ей пороков, но не ставил целью полную ликвидацию института наместников [2055] .
2055
Dewey H. W. The Decline of the Muscovite Namestnik // Oxford Slavonic Papers. Vol. XII (1965). P. 21–39, особенно — с. 29–36. Здесь уместно напомнить, что еще в 1906 г. о том же писал В. О. Ключевский: «При введении губного управления, по-видимому, еще не предполагалось ни отменять кормления, ни даже ограничивать права кормленщиков. Законодательство старалось точно разграничить оба ведомства, губное и кормовое, и безобидно определить их взаимные отношения. Судебник 1550 г. заботливо ограждает компетенцию кормленщиков от вмешательства губных старост…» (Ключевский В. О. Сочинения. Т. 2, ч. 2. С. 338). Так сначала на Западе,
В 80-е гг. XX в. точка зрения X. Дьюи была развита представителем нового поколения американских русистов — Брайаном Дэвисом, который пересмотрел традиционную схему прогрессивной эволюции форм местного управления в России XVI в.: от системы кормлений — к губному и земскому самоуправлению, а далее — к воеводскому управлению. По мнению Дэвиса, ни губная, ни земская реформа не были направлены против системы кормлений; во второй половине XVI столетия в местном управлении сосуществовали и переплетались различные органы власти: наместники, губные старосты, городовые приказчики и воеводы [2056] .
2056
Davies В. L. The Town Governors in the Reign of Ivan IV // Russian History. 1987. Vol. 14. № 1–4. P. 77–143, особенно — p. 77–95.
На пороге нового, XXI в. ревизия устоявшихся взглядов на губную реформу произошла и в отечественной историографии. Так, Т. И. Пашкова видит причину введения губных учреждений не в пресловутом росте «классовой борьбы» и не в намерении правительства ограничить власть кормленщиков, а в стремлении создать на местах эффективные органы борьбы с разбоями, которые бы координировали свои действия между собой, не замыкаясь в пределах своих уездов и волостей (что было характерно для наместников и волостелей), и подчинялись единому руководству в Москве. При этом, подчеркивает исследовательница, новые структуры местного управления создавались не вместо, а наряду со старыми институтами [2057] .
2057
Пашкова Т. И. К вопросу о причинах губной реформы 30–40-х гг. XVI в. // Феодальная Россия. Новые исследования. Сборник научных статей под ред. М. Б. Свердлова. СПб., 1993. С. 30–34; Ее же. Местное управление в Русском государстве первой половины XVI века (наместники и волостели). М., 2000. С. 110–118.
Точку зрения Т. И. Пашковой полностью поддержал В. Н. Глазьев, отметивший, что изученное ею применительно к первой половине XVI в. переплетение функций старых и новых органов власти оставалось характерной чертой системы местного управления и в последующий период, во второй половине XVI–XVII в. [2058]
Если Н. Е. Носов характеризовал преобразования 30–40-х гг. XVI в. как радикальную реформу, то современные исследователи склонны, наоборот, подчеркивать традиционализм действий властей. Так, Т. И. Пашкова напоминает о том, что, хотя губные органы создавались впервые, но сам обычай участия местного населения в сыске разбойников существовал уже давно (он отразился, в частности, в статьях Белозерской уставной грамоты 1488 г. и Судебника 1497 г.). Речь, таким образом, шла о возведении в закон норм обычного права [2059] .
2058
Глазьев В. Н. Власть и общество на юге России в XVII веке: противодействие уголовной преступности. Воронеж, 2001. С. 23–25, 40–41.
2059
Пашкова Т. И. Местное управление в Русском государстве. С. 115–116.
В том же духе высказался недавно С. Н. Богатырев в исследовании о губных старостах 50-х гг. XVI в.: «Губная администрация не была ни новшеством „боярского правления“ конца 1530-х гг., ни кратковременным заигрыванием с „демократическим“ самоуправлением на местном уровне. Развитие губных учреждений представляется скорее эволюционным процессом, шедшим в течение всей первой половины XVI в., чем радикальной реформой» [2060] .
Знакомясь с литературой последних лет, посвященной истории губной реформы, невольно приходишь к мысли о цикличности развития историографии: многие наблюдения и выводы в исследованиях Б. Дэвиса, Т. И. Пашковой, В. Н. Глазьева, С. Н. Богатырева напоминают оценки, высказанные сто и более лет назад в работах Б. Н. Чичерина, В. О. Ключевского, С. А. Шумакова и других ученых XIX — начала XX в. Кроме того, можно заметить, что хронологические рамки губной реформы становятся все более расплывчатыми по мере того, как уходят в прошлое попытки историков увидеть за строками губных грамот некий тайный замысел правительства: подавление антифеодальных выступлений, ограничение власти наместников, укрепление позиций Москвы на территории бывших уделов [2061] или создание на местах органов сословного представительства [2062] .
2060
Bogatyrev S. Localism and Integration in Muscovy // Russia Takes Shape: Patterns of Integration from the Middle Ages to the Present / Ed. by S. Bogatyrev. Helsinki, 2004. P. 59–127, цитата — с. 84.
2061
С. М. Каштанов полагал, что губная реформа проводилась в первую очередь на территории бывших уделов и полуавтономных образований (Каштанов С. М. К проблеме местного управления. С. 143–146).
2062
В посмертно опубликованных работах, отразивших замысел неосуществленного монографического исследования, Н. Е. Носов рассматривал губную реформу 30–40-х гг. XVI в. как шаг на пути к созданию сословно-представительных учреждений на местах (Носов Н. Е. Социальная борьба и «земское устроение». С. 137–140, 144; Его же. Становление сословного представительства в России в первой половине XVI в. // ИЗ. М., 1986. Т. 114. С. 160–162).
В этом плане очень характерны попытки Т. И. Пашковой и С. Н. Богатырева (как в свое время С. А. Шумакова) удревнить историю губной реформы, обнаружить давние истоки губных учреждений. По словам Богатырева, «идея о том, что губная реформа началась в конце 1530-х годов, основана на изучении сохранившихся губных грамот. Вместе с тем эти источники слишком немногочисленны, чтобы представить всю историю губного управления. С начала XVI столетия, по крайней мере, и вплоть до начала XVIII в. центральные власти экспериментировали с различными методами вовлечения разных групп местного населения в деятельность по поддержанию законности и порядка в провинции» [2063] .
2063
Bogatyrev S. Localism and Integration in Muscovy. P. 84.