Вдвоём веселее (сборник)
Шрифт:
Он, как я уже сказал, не Эйнштейн. До нас, впрочем, тоже еще не дошло, при чем здесь техника.
– Ее, когда она ездит за границу, проверяют на наркотики. И еще ее просто проверяют каждые два месяца! Галилео мне сам рассказывал!
– У них нет никакого права! – говорит Лука не слушая. – Все было в порядке, пока этот отец не стал жаловаться, что она настроила Галилео против него. Я точно знаю, почему он это делает.
– Почему? – спрашиваем мы.
– Потому что он хочет отомстить Галилео за то, что тот хакнул его компьютер!
Мы все задумываемся над
– Так что можно сделать, чтобы связаться с ним? – спрашивает Лука.
Обращается он ко всем, а в основном к Мальколму. Но даже Мальколм, который дольше всех знает Галилео, не уверен, что это можно устроить. Он жует свою трубочку передними зубами, которые у него, в отличие от Мирского, останутся кривыми, потому что у его родителей нет денег. Диана начинает бить ногой в дерево у калитки. Она это делает не хуже Брюса Ли. Дерево уже немного качается, и тень от его веток пробегает по нашим лицам. И без Галилео это воскресенье – уже не воскресенье, а черт знает что… И Диана, хотя она и настоящий tom-boy и всегда первая придумывает что-нибудь по-настоящему смелое, тоже ведет себя странно, как обычная девчонка из класса – какая-нибудь Эмили или Лиса. С этими мы вообще не водимся.
Но я знаю, почему она сегодня такая эмоциональная и почему, вместо того чтобы думать о том, как убить отца Галилео, она бьет ногой по дереву. Это потому, что у нее самой дурацкий отец, который однажды, когда уже не жил с ними, залез в окно и угрожал матери ножом. Из-за него Диана и стала заниматься тейквондо, чтобы, когда он еще раз захочет залезть в окно, дать ему ногой в голову.
– Я знаю, кажется, как найти его адрес, – внезапно говорит Диана, когда мы меньше всего чего-то от нее ожидаем.
– Как?
Она объясняет нам, и мы поражаемся, что сами не додумались. А ведь всё тривиально: в компьютере, на школьном портале, где имеются все адреса и имейлы, есть и адрес отца Галилео.
Лука тут же бежит к компьютеру, а мы меж тем начинаем искать наши телефоны, чтобы звонить родителям, что задержимся.
– Что мне сказать? – спрашивает Мирский, у которого меньше всего получается врать спонтанно.
– Что мы идем в кино, – говорю я. – Это самое логичное. Надо, чтобы это был длинный фильм, как минимум на три часа. За это время мы успеем связаться с Галилео.
– А ты что не звонишь? – спрашивает Мальколм Диану.
– Я не могу сегодня, – говорит она.
Потом приходит Лука, и по его похоронному виду мы понимаем, что он ничего не нашел.
– Там только адрес матери, – вздыхает Лука, снова садясь на крыльцо
Потом Мирский прячет телефон в карман и сообщает нам, что и он не может. Это нас изрядно удручает. Мирский, хоть и без воображения, но он – наш аналитик. И к тому же он физически очень силен. По воскресеньям соседи обычно отсутствуют, и мы у них берем бревна и доски для строительства нашего дома. Дом мы строим в лесу, неподалеку от озера.
Потом Мирский уходит, и Диана тоже, а мы залазим на кучу бревен. Сохранять равновесие на куче бревен трудно. Без Галилео это все не так интересно. И без Мирского тоже. Я не говорю уже про Диану, которая вообще может стоять на одной ноге.
Мы – я, Мальколм и Лука – возвращаемся на крыльцо, и к нам выходит младший брат Луки Зеен. Он уже поел и может гулять. В руке у него пакет с новым воздушным змеем, которого он хочет запустить прямо здесь, во дворе. Это глупо, потому что вокруг дома полно деревьев, и любому из нас понятно: первое, что змей сделает, это полетит прямо на дерево, где и останется.
– Подожди, – говорит Лука, – давай пойдем в другое место.
– В какое? – спрашивает Зеен, расчесывая пальцами бахрому змея, которого, сразу видно, ему не терпится запустить.
– Давай пойдем на холм в лесу!
Зеен, надо отдать ему должное, понимает, что Лука прав. Он хоть и младше нас, но имеет на редкость высокий умственный коэффициент. Почти такой же, как у брата Галилео, мы все его знаем. По дороге в парк я думаю об этих младших братьях, и мне становится жалко брата Галилео, у которого такая сложная теперь жизнь. Еще чуть-чуть, и я тоже расплачусь, как Диана. Но мне нельзя. Я против того, чтобы наши эмоции пробивались наружу. К тому же жизнь меня научила, что когда кого-то жалеешь, делаешь человеку только хуже, он может даже заболеть от твоей жалости. Поэтому я начинаю думать так бешено, что у меня начинает потеть голова. И вдруг меня осеняет.
– Стоп! Зеен учится с братом Галилео! – говорю я Луке.
Он смотрит на меня, и в глазах его начинают мигать лампочки. Не знаю, как он это делает. Он очень интересный, этот Лука.
– Эй, Зеен, – говорит он.
– Что? – спрашивает тот, не оборачиваясь.
– Подожди! Ты знаешь, где живет отец Рафы?
Продолжая идти впереди нас, Зеен говорит, что знает.
– Эй, Зеен, а ты не хочешь, чтобы мы встретились с Рафой и вместе запустили этого змея?
Это, надо отдать ему должное, Лука здорово придумал. У нас с Лукой всегда так, вместе мы находим выход из любого положения.
– Хочу, – говорит Зеен и наконец-то останавливается.
– Тогда скажи его адрес.
– Я не знаю, – говорит Зеен.
– Тьфу ты! Ты же сказал, что знаешь? – говорит Лука и смотрит на нас.
– Я знаю только зрительно, – говорит Зеен.
Мы подходим к нему и в три голоса начинаем его убеждать, чтобы он показал туда дорогу.
В ответ он говорит, что знает только, как туда проехать на машине.
– На машине! – кричим мы. – При чем здесь машина?
В этот момент нам, по правде говоря, хочется его убить.