Вечер потрясения

Завадский Андрей Сергеевич

Развернутые вдоль кромки летного поля военного аэродрома в Буденновске антенны систем радиоперехвата были похожи на огромные уши, чутко вслушивавшиеся во все, что происходило по ту сторону не такой уж далекой – две с половиной километров трудно назвать действительно большим расстоянием – границы. Там, за горами, окопались, намертво вцепившись в скудную землю Грузии, американцы, непрошенные гости, явившиеся в горную республику в составе аж двух дивизий, и это одно стоило пристального интереса. И потому десятки солдат и офицеров и радиотехнических войск целыми днями не отходили от своих приборов, пытаясь понять, что и как делают

вечно вероятные противники, раскрыть тайны мастерства их радистов, разгадать шифры – тот, кто больше знает о противнике, пусть даже – а порой и именно – чаще всего одерживает победу.

Несмотря на то, что до границы оставались еще сотни километров, здесь, в Буденновске, находился форпост, передовой дозор обороны. Чтобы огромный организм под названием армия не просто существовал, а действовал, тем более, чтобы он действовал эффективно, необходима четкая координация, связь между частями его, подчас разнесенными на огромные расстояния, но должными выполнять синхронно, с точностью до минуты, любой приказ. И потому здесь были уверены – если противник, укрывшийся за горами, решится на какую угодно провокацию, об этом успеют узнать, предупредив, кого следует. Неожиданностей е должно было произойти, но то, что началось в эти секунды, назвать иначе было просто невозможно.

– Товарищ майор, – старший сержант, внезапно вздрогнув, отоврался от индикаторов, перемигивавшихся между собой, окликнув командира смены. – Товарищ майор, резко возросла интенсивность радиообмена на грузинской стороне. Передачи идут сразу на всех стандартных частотах служебного диапазона американцев.

В голосе сержанта слышалось неподдельное беспокойство, и майор, едва не поставив мимо стола кружку со свежезаваренным чаем, бросился к своему подчиненному, кинув цепкий взгляд на приборы.

– Мать их! – раздраженно бросил майор, как и любой смертный, меньше всего любивший неизвестность и неожиданности – по своему опыту он точно знал, что приятными сюрпризы бывают ничтожно редко. – Что еще за чертовщина?

Показания приборов не могли иметь двойного толкования. По ту сторону границы разом заработали, переходя на передачу, десятки, сотни мощных радиостанций. Были забиты все частоты, армейские, и те, что использовали ВВС заклятых "партнеров", окопавшихся за хребтами Кавказа, словно за стенами неприступной крепости.

– Радиограмму в штаб округа, срочно, – приказал майор. Доложить ситуацию, запросить дальнейшие указания. Обо всех изменениях сообщать мне немедленно!

Офицер не мог знать, что происходит на сопредельной территории, но твердо уяснил одно – подобная активность не может не иметь последствий. Но пусть головы теперь болят у тех, у кого звезд на погонах больше, да и сами те звезды куда как крупнее, чем его одна, сиротливо лежащая меж двух просветов.

– Есть радио в штаб округа, – скороговоркой отозвался прапорщик, заместитель начальника дежурной смены. Он едва коснулся приборной панели радиостанции, как тотчас скривился, рывком стащив наушники с коротко стриженой головы: – А, черт!!! Сильнейшие помехи, связь невозможна!

В душе майора всколыхнулись какие-то недобрые предчувствия. Он не мог знать, что в эти мгновения пара самолетов радиоэлектронной борьбы EF-111A "Рэйвен", "зависнув" над горными пиками, обрушила на простиравшиеся к северу степи поток мощнейших помех, импульсов колоссальной силы, блокировавших разом большинство доступных диапазонов, моментально "ослепивших" радары, шарившие невидимыми щупальцами своих лучей в небе над линией, где кончалась сама Россия.

Мощный взрыв, прогремевший, казалось,

над самой головой, заставил майора упасть, требовательно толкнув того в спину ударной волной. А следующая бомба угодила как раз в обжитую бойцами подразделения радиоперехвата палатку, изрешетив градом осколков тонкий брезент и превращая все, что находилось внутри, в чудовищную мешанину мяса, крови и металла.

Четверка истребителей F-16C "Файтинг Фалкон" шла на малой высоте, словно самолеты ползли по-пластунски, постоянно рискуя, угодив в воздушную яму, врезаться в скалы. Подфюзеляжные воздухозаборники, походившие на распахнутые акульи пасти, жадно вбирали холодный предрассветный воздух, прогоняя его до самой камеры сгорания, где жарко пылало пламя, толкавшее вперед машины, весившие, ни много, ни мало, двадцать две, без какой-то четверти, тонны. Укрываясь за складками гор, куда не мог проникнуть всевидящий взгляд радаров, "Боевые соколы" уверенно двигались к цели, не существуя для врага до самого последнего мгновения, когда изменить что-либо будет невозможно.

Для пилотов, замкнутых в тесноте напичканных электроникой кабин многоцелевых истребителей, перестали существовать в один миг границы, любые правила, прежде сдерживавшие этих горячих парней. Каждый из них сейчас желал только одного – сойтись с противником вплотную и ударить наверняка, насмерть, так, чтобы никаких шансов, ни малейшей возможности ответить, пусть и в агонии.

"Фалконы", снизившись до опасного предела, скользили по дну извилистых ущелий, то скатываясь по крутым склонам вниз, то вновь карабкаясь наверх, чтобы, преодолев очередной гребень, опять нырнуть в спасительную тесноту лощины. Истребители защищали не только горы – в нескольких десятка миль позади них парил в вышине, расправив крылья, постановщик электронных помех EF-111A "Рейвен". За несколько мгновений до того, как "Соколы" вышли на рубеж атаки, экипаж самолета радиоэлектронной борьбы привел в действие мощный бортовой комплекс AN/ALQ-99E. Десяток передатчиков, скрытых под стремительными обводами фюзеляжа "Ворона" исторг поток помех, лавиной хлынувших на сопредельную территорию, непроницаемым пологом окутывая скользившие вдоль горных склонов истребители.

Десятки радаров вмиг "ослепли", и операторы, в тихой панике терзавшие приборные панели, моли видеть только мельтешение "крупы" на экранах, а их коллеги крутили верньеры настройки радиостанций, всюду, на любой частоте неизменно натыкаясь на треск помех, ватным одеялом глушивших любую попытку докричаться хотя бы до своих соседей. Радиосигнал не мог преодолеть и нескольких километров, увязая в хаосе электромагнитной бури – десятки постов радиолокационного наблюдения оказались слепы, глухи и немы, а это означало, что настал черед пилотам "Скоколов" продемонстрировать свое мастерство.

– Всем внимание, – четко произнес в приближенный к уголку рта микрофон командир ударной группы, одной из первых приблизившихся к проведенной где-то по склонам и вершинам линии границы. – Получен "зеленый свет". Дано добро на атаку. Вперед, парни! Форсаж!

В камеры сгорания турбореактивных двигателей хлынуло напрямик из баков топливо, и истребители, выпростав позади себя языки пламени, словно сорвались с привязи, со всей возможной скоростью метнувшись в пробитую "Рейвеном" брешь. Земля уходила куда-то вниз, подергиваясь серой дымкой, "Фалконы" свечой устремились в зенит, набирая высоту, чтобы оттуда разить уверенно и точно, угрожая любому противнику. Черта, отделявшая Россию от всего остального мира, осталась позади, мили улетали прочь.