Вечер потрясения
Шрифт:
Колонна, наткнувшись на препятствие, замерла, превратившись в отличную цель. На открытом пространстве, труднопроходимом для техники, но идеальном для наездника стального "дракона", кружившего в нескольких сотнях метров над головами перепуганных и растерянных людей, боевые машины стали простыми мишенями. И пилот американского истребителя был готов показать своим врагам все мастерство, никого не выпустив отсюда живыми.
– Разворачивается, – закричал кто-то рядом с Сергеем, который заворожено смотрел в небо, провожая взглядом широко раскинувшую
Самолет – Кукушкин, как более сведущий в этих делах, сразу узнал легкий тактический истребитель F-16 "Файтинг Фалкон" – удалился километров на пять, там выполнив разворот и снова нацелившись на вереницу бронемашин, вокруг которых суетились беззащитные люди. Вот он превратился в едва различимую точку на самом горизонте, и снова начал расти, увеличиваться в размерах, приближаясь к цели. Сергей сжался в ужасе, понимая, что еще несколько мгновений – и здесь, на земле, разверзнется настоящий ад, который поглотит их жизни.
Башня бронетранспортера, стоявшего посреди дороги, замыкая небольшую колонну, плавно развернулась, и увенчанный конусом пламегасителя ствол крупнокалиберного пулемета КПВТ взметнулся навстречу пологи пикирующему истребителю. Кукушкин от неожиданности вздрогнул, когда грянула первая очередь, показавшаяся пилоту необычайно громкой. Искры трассеров ушли к горизонту, слабо мерцая в дневном свете. Стрелок выпустил всю ленту, полсотни патронов калибра четырнадцать целых и пять десятых миллиметра, за считанные секунды, и пулемет умолк, но тотчас в дело вступили орудия других бронемашин.
Разом заговорили автоматические пушки 2А42 боевых машин пехоты, посылая навстречу приближавшемуся врагу шквал тридцатимиллиметровых снарядов, застрекотали, вплетая и свои "голоса" в эту симфонию смерти, спаренные пулеметы ПКТ. Колонна, застигнутая врасплох стремительной атакой, изрыгнула шквал пламени, создав на пути вражеского самолета стену свинца, и пилот "Файтинг Фалкона" не выдержал, отвернув в сторону, уходя из-под обстрела, увертываясь от летевших в него снарядов и пуль. В последний миг из-под крыльев истребителя вырвались еще две ракеты, но прицел сбился, и "Мейверики", промчавшись над шоссе, врезались в землю в стороне от колонны, бесполезно взорвавшись на безопасном расстоянии.
– Огонь, – закричал скатившийся в тот же овраг, где укрывался и Кукушкин, старший прапорщик Серов, когда истребитель с гулом промчался над их головами. – Стреляйте! Огонь из всех стволов!
Старший прапорщик первым нажал на спуск, вскочив на колено и послав вслед уходившему к ближним холмам самолету короткую очередь. Остальные промедлили несколько секунд, и вот повсюду раздались звуки выстрелов, слившиеся в громкий треск. Сухо кашляли "Калашниковы", ухнул ручной пулемет, раздались короткие, точно удары кнутом, щелчки снайперской винтовки Драгунова. И Сергей Кукушкин, поддавшись охватившему его товарищей порыву, перевернулся на спину, и, не вставая, вскинул свой АКС-74У, отжав до упора спусковой крючок. Автомат дрогнул, словно пытаясь
– Давай, – кричал Серов, выпуская очередь за очередью. – Так его! Огонь не прекращать! Вали ублюдка!
Мотострелки палили, расстреливая магазин за магазином, пока враг оставался в поле зрения, но раскатистый грохот орудий легко заглушил частый стрекот автоматов. Пушки и пулеметы бронемашин не предназначались для стрельбы по воздушным целям, но создатели оружия предусматривали и такую возможность. Наводчики разворачивали башни, продолжая удерживать в прицелах силуэт чужого истребителя, и пушки, рявкая, выбрасывали в небо раскаленный свинец, волной накрывавший цель.
– Есть, – вдруг закричал кто-то, вскакивая на ноги и размахивая над головой автоматом. – Готов! Мы сбили его!
От "Файтинг Фалкона" и впрямь что-то отвалилось, возможно, куски обшивки, сорванной осколками. Истребитель дрогнул, словно оступившись в небесных просторах, и, оставляя за собой полосу темного дыма, быстро исчез за гребнем холмов.
– Сука, – прохрипел оскалившийся в злой радости Серов, взглянув на Кукушкина. – Получил свое, падла! И остальным тоже достанется!
– Ничего еще не закончилось. Они скоро вернутся, – предупредил Сергей. – И это будет уже не один самолет. От нас не оставят мокрого места!
– Черта с два! Пока сообразят, что к чему, пока прилетят, мы уже будем в городе, под защитой зенитных пушек и ракет нашей дивизии. Пусть только сунутся, сволочи!
Бойцы, подгоняемые приказами и злой руганью сержантов и самого Серова, бегом кинулись к машинам, карабкаясь вновь на броню. Обгоревший остов уничтоженной БМП-2 оттащили в сторону, зацепив тросами, а тела погибших гвардейцев сбросили в овраг, засыпав камнями.
Старший прапорщик, встав над краем братской могилы, сделал три одиночных выстрела в воздух, отдавая последние почести своим павшим товарищам, и тотчас колонна сорвалась с места, продолжая свой путь. Не было времени на долгое прощание и прочувствованные речи, просто каждый унес отсюда в своем сердце имена и лица тех, кто остался лежать, приспанные гравием. Бойцов ждал Грозный, ждал бой, и каждый спешил оказаться там, чтобы делом, а не словами и никчемной тоской отомстить за мертвых, защитив еще живых.
Колонна, сжигая оставшееся еще в баках топливо, мчалась, сколь возможно быстро, к Грозному. И чем меньшее расстояние оставалось до города, тем более оживленным становилось движение на шоссе. В одном направлении ползли вереницы бронемашин, грузовиков, битком набитых солдатами, самоходные орудия и танки. Солдаты, густо облепившие боевые машины, махали руками своим товарищам, что-то кричали вслед, сотрясая над головами оружием.
– Мы их сметем, – решительно воскликнул старший прапорщик Серов, теперь окончательно поняв, что он и его товарищи оказались не одиноки в своем порыве. – Раздавим ублюдков!