Вечер потрясения
Шрифт:
Новый приказ привел в движение весь аэродром, заставив десятки техников – людей было явно меньше, чем винтокрылых машин – метаться между геликоптерами, распихивая в стороны растерянных десантников, прогнанных прочь, но все равно мешавшихся под ногами.
– В сторону, все в сторону, – кричали облаченные в замасленные комбинезоны люди из обслуги, облеплявшие один вертолет за другим, снимая с каждой машины заранее подвешенное вооружение – блоки неуправляемых ракет FFAR или противотанковые снаряды "Хеллфайр" с лазерным наведением. – Живее, парни, поторопитесь! На каждую "вертушку" всего двадцать минут! Ну же, шевелитесь!
–
Бойцы из Сто первой десантной дивизии, окончательно убедившиеся в том, что для них война откладывается, наблюдали, как техники с завидной сноровкой подвешивали на пилоны "Блэк Хоков" массивные контейнеры, внешне мало похожие на оружие. По четыре таких гондолы подвешивались на каждый вертолет – по две под обе плоскости – после чего винтокрылые машины, натужно завывая турбинами, одна за другой отрывались от земли, разворачиваясь на север и исчезая за горизонтом.
Десятки, сотни винтокрылы машин, взмывая с тбилисского аэродрома, направлялись навстречу надвигавшимся с севера русским танкам. Рассекая воздух лезвиями стеклопластиковых лопастей, вертолеты на бреющем мчались над степью нацелив сплющенные носы на вражеские колонны, пока еще скрывавшиеся где-то за горизонтом. Каждый из них нес навстречу врагу по восемьсот кумулятивных противотанковых мин BLU-91/B в подвесных контейнерах системы дистанционного минирования "Эйр Волкано".
С высоты в полмили степь казалась пилотам серым покрывалом, кое-где вздыбливавшимся складками холмов, рассеченной швами едва заметных шоссе и грунтовок, проторенных, наверное, тракторами и грузовиками местных фермеров. Иногда мелькали, стремительно исчезая под крылом, колонны "Хаммеров" и бронемашин Третьего бронекавалерийского полка, продолжавшего наступление вопреки здравому смыслу, но чаще все-таки двигавшимся теперь обратно к границе, чтобы там занять оборону и ждать появления врага.
– Мы на месте, – сообщил командиру эскадрильи, лично севшему за штурвал, его напарник, занявший место справа в пилотском кресле. – По данным разведки, русские менее чем в полусотне миль. Наверное, они нас видят на своих радарах, черт возьми!
– Все равно слишком далеко, чтобы они сумели нам помешать, – беспечно отмахнулся уверенный в собственной безопасности командир, щелкнув переключателем на приборной панели, и приказав на общей частоте, слышимый каждым своим экипажем: – Всем начать сброс!
Вертолеты, расходясь в стороны, снизились до четырех-пяти сотен футов, разворачиваясь на девяносто градусов, пристраиваясь в хвост своим соседям. Несколько касаний приборной доски – и из-под крыльев каждой машины на землю брызнул стальной град, густо усеивавший разогретую майским солнцем степь. Вертолеты, шедшие низко над землей, густо сыпали мины, оставляя позади себя смертельный шлейф, по две параллельные полосы шириной по тридцать метров и длиной – триста. Мины BLU-91/В, едва коснувшись земли, тотчас приходили в боевое положение. Двухкилограммовые болванки, точно семена, падали в степную траву, чтобы прорасти затем смертью для того, кто проедет здесь спустя хотя бы несколько мгновений.
Магнитные взрыватели противотанковых мин активировались через считанные секунды после сброса. Словно чутким сторожам, им предстояло терпеливо ждать, когда рядом появится большая масса металла, вражеская боевая машина, и тогда уже – привести в действие
– Мы пусты, – сообщил второй пилот, убедившись, что последняя мина покинула подвесную кассету, уйдя к земле, прямиком в пыльное марево. – Сброс произведен!
– Отлично! Тогда убираемся отсюда к черту!
Дюжина вертолетов UH-60A разом набрала высоту, уходя к облакам. Задача была выполнена, по земле широкими штрихами, кое-где сливавшимися воедино, легло минное поле, способное остановить или хотя бы задержать самого решительного противника. пилоты геликоптеров с чувством выполненного долга ложились на обратный курс, спеша избавиться от опасного соседства с наступающими русскими дивизиями, а навстречу им уже мчались, обгоняя звук, истребители F-16C "Файтинг Фалкон".
– Приготовиться! Мы на точке сброса, – произнес ведущий, заставляя своего ведомого очнуться. Невольно впавший во время долгого перелета – из самого Инжирлика, через пол-Турции – в полудрему, доверившись точности автопилота, теперь летчик снова был готов действовать, полностью взяв на себя управление машиной.
Пара остроносых истребителей, из-под крыльев которых свисали гроздьями продолговатые тела бомб, спикировали к земле, снижаясь до нескольких сотен футов. Сейчас там, внизу, не было ничего, что могло оказаться достойной целью для грозных крылатых машин – но на самом деле их цель была еще не видна.
– Начать сброс! – приказал командир звена, и сам первым нажал клавишу на приборной панели, посылая импульс на замки внешней подвески.
В этом вылете пилоты взяли на борт иное, чем прежде, оружие. Только пара "Сайдвиндеров" осталась на законцовках крыльев – кто-то в штабе решил подстраховаться, если вдруг русские раздобудут где-нибудь истребители и пошлют их в бой – а место бомб или управляемых ракет заняли сбрасываемые кассеты CBU-89/B авиационной системы минирования "Гэтор".
– Есть сброс!
Полдюжины кассет, рассекая воздух перьями стабилизаторов, помчались к земле, все быстрее с каждой секундой, чтобы, достигнув заданной высоты, раскрыться, рассыпая над землей свое смертоносное содержимое. Корпуса развернулись, точно бутоны, выбросив по семьдесят две противотанковые мины, все те же BLU-91/B, точно так же запрограммированные на самоликвидацию спустя сорок восемь часов – через двое суток все должно закончиться, неважно, победой или поражением, и минное поле перестанет быть необходимым. А вместе с ними сыпались стальным градом противопехотные мины, самый страшный враг сапера, враг терпеливый, безмолвный, точно ядовитая змея, затаившаяся, чтобы атаковать в стремительном броске, ужалив точно, не оставляя шанса на спасение, стоит только кому-то неосторожно коснуться тонкой нити проволочной растяжки, потревожив дремлющую смерть.