Вечер потрясения
Шрифт:
Замерший у приборной панели глубоко в недрах эскадренного миноносца "Пол Гамильтон" класса "Арли Берк" энсин инстинктивно отпрянул от консоли, когда тишину отсека, нарушаемую, разве что, мерным жужжанием вентиляторов в корпусах всевозможных приборов, разорвал пронзительный сигнал. Корабельный комплекс радиотехнической разведки SLQ-32 (V)3, работавший в пассивном режиме, непрерывно сканируя эфир, работал без сбоев, и, хотя передача длилась лишь несколько секунд, успел перехватить ее. Электронный импульс, стремительно унесшийся куда-то в поднебесье, только слегка коснулся сенсоров, венчавших встопорщенные
– Импульс, – затараторил энсин по интеркому, вдавив клавишу вызова до упора и зная, что каждое его слово гулко отдается под сводами центрального поста. – Пеленг три-ноль-пять, дальность до источника не более двадцати миль! Пакетная передача данных, шифрованное сообщение!
– Боевая тревога! Оружие к бою! "Морского ястреба" в воздух!
Капитан корабля не мешкал, и эсминец, шедший по правому борту авианосца "Авраам Линкольн", прикрывая его от любой возможной опасности, мгновенно превратился в этакого разъяренного ежа. Над приткнувшимся на посадочной площадке на корме эсминца вертолетом SH-60B "Си Хок" раскручивались лопасти, все ускоряя свое вращение, пока винтокрылая машина наконец не оторвалась от настила, уходя к горизонту. А вслед за ней мчался уже и эсминец, лихо развернувшись и решительно двинувшись к еще невидимой, но вполне осязаемой цели, укрывавшейся где-то на морских просторах.
– Подводная лодка, – мрачно произнес капитан, провожая с мостика взглядом умчавшийся к горизонту геликоптер. – Чертовы русские!
– Мы их прижмем! Эти ублюдки от нас уже не уйдут!
Паривший в поднебесье "Орион" тоже получил указание и немедленно изменил курс. Противник еще не понял, что проиграл войну, и десять летчиков, экипаж патрульного самолета, были готовы указать врагу на его ошибку. Торпеды в бомбоотсеке дождались своего часа.
Недолго "Тамбов" оставался у поверхности воды, отделенный от окружающего мира, полного смертельных опасностей даже для грозного боевого корабля, лишь тонкой пленкой, проницаемой, кажется, даже для невооруженного взгляда.
– Тишина, товарищ капитан, – растерянно произнес радист. – На всех частотах молчание! Нас никто не слышит!
– Погружение! Четыреста метров.
– Есть погружение четыреста, – эхом отозвался мичман, стоявший у штурвала.
Точно как живое существо, диковинная рыба со стальной чешуей, атомная субмарина, лениво шевеля плавниками рулей глубины, опускалась во мрак, растворяясь в нем, сливаясь с океаном, вновь становясь бесплотным, но смертельно опасным в своей стремительной атаке призраком.
Капитан первого ранга Климов не утруждал себя долгими размышлениями. Что-то произошло на суше, нечто странное и пугающее своей непонятностью, и для того, чтобы все выяснить, необходимо было хотя бы уцелеть, оставаясь по-прежнему незамеченным для противника, кажется, перестающего оставаться вероятным.
Субмарина, приняв в балластные цистерны несколько десятков тонн забортной воды, вновь нырнула на глубину, укрываясь в вечной тьме океана ото всех мыслимых опасностей. А вослед ей с неба посыпалась гроздь гидроакустических буев, сброшенных прошедшим чуть в стороне противолодочным "Локхидом". Охота на крупную добычу началась.
– Запросите "Даниила" по УЗПС, – приказал между тем Климов.
Толщу воды пронзила череда акустических сигналов, рожденных системой
Первым, несмотря на разницу в дистанции до цели, подозрительного участка водной поверхности достиг не палубный вертолет "Пола Гамильтона", хотя лететь тому явно было ближе, а патрульный "Локхид". Буи, упавшие в воду широкой полосой, были связаны в единую сеть, непрерывно посылая сигналы на умчавшийся вдаль "Орион", и экраны перед находившимися в полумраке операторами расцветились яркими огнями.
– Датчики в воде, – сообщил офицер, буквально впившийся взглядом в монитор. – Все системы в норме! Идет сканирование!
Всплески от вхождения в воду инородных тел, были слишком слабыми, чтобы даже с глубины, где каждый шорохом отдавался набатом, можно было услышать их. Гидроакустические буи, не выдавая своего присутствия, мгновенно оплели скрывавший смутную угрозу участок океана прочной сетью, рассчитанной на большую рыбу. Спокойно покачиваясь на гребнях волн, они "вслушивались" в шумы, рождавшиеся в темной глубине, и в тот миг, когда в мерном рокоте океана вдруг возник звук, который могут породить только вращающиеся лопасти гребных винтов, на экране перед одним из операторов вспыхнул предупреждающий сигнал.
– Акустический контакт, – почти прокричал летчик, в то время, как пальцы его, действуя будто бы отдельно от разума, порхали над клавишами, производя отстройку от помех. – Квадрат Браво-два. Источник перемещается!
– Русская подлодка, – оскалился командир экипажа. – Наверняка русские. Мы так быстро нашли их, черт возьми!
– Есть координаты цели, – продолжал докладывать оператор, теперь принимавший сигналы от нескольких буев, меж которых как раз и оказалась чужая субмарина. – Подводная лодка, вероятно, класса "Виктор-3". Они идут следом за "Линкольном".
– "Виктор"? Проклятье, это серьезно. Опасный противник, тем более, сейчас. Неужели хотят добить авианосец? Вот ублюдки! Ладно, – ощерился пилот. – Оружие к бою. Все приготовились, парни. Я хочу, чтобы эти выродки ушли на дно после первого же выстрела!
Турбовинтовые двигатели "Аллисон" взвыли на полтона выше, и "Орион", набирая скорость, развернулся точно на цель, укрывшуюся в толще океана субмарину, которая здесь, в этих, казалось бы, дружественных водах, пыталась довершить то, что начали прежде русские ракеты.
– Торпеды готовы, – доложил оператор вооружения. – Жду приказа, сэр!
– Снизиться до двух тысяч футов, – начал отдавать команды первый пилот, сам в эти секунды толкая прочь от себя штурвал и направляя шестидесятитонный самолет к воде, точно собирался прямо так таранить затаившегося в пучине врага. – Скорость триста узлов. Сбросить торпеды!
Створки люка в днище массивного "Локхида" раскрылись, отодвигаясь в стороны, и от самолета отделились "сигары" двух противолодочных торпед "Марк-46", камнем шедших к серой глади океана. За несколько десятков футов с шелестом развернулись купола тормозных парашютов, и торпеды, падение которых замедлилось настолько, что могло уже называться полетом, мягко вошли в воду, сразу устремившись на заданную перед сбросом глубину.