Вечная история
Шрифт:
Преподаватель истории КПСС Андрей Поликарпович, или, как мы его называли за глаза, Полиграфыч, был человеком (не вампиром) с весьма склочным характером.
Как любой преподаватель, он считал свой предмет самым главным, поэтому не мог допустить даже мысли, что без истории КПСС можно прожить. Наказать напрямую, как штатский, он нас не мог, но о каждой оплошности докладывал командиру курса. Поговаривали даже, что он умудрялся жаловаться на командиров начальнику школы, поэтому его никто не любил, но трогать боялись, потому что не знали, кому он жалуется на начальника школы.
Конечно, начальнику, как вампиру со стажем, на это было наплевать, но, чтобы
Погружённый в такие мысли, я сидел на лавке и автоматически сдирал шкуру с картошки невероятно тупым ножом.
Возмущённая картошка плакала горючими слезами. По крайней мере, мне так казалось.
Потом мысли потекли по более приятному руслу. Завтра очередное переливание крови – процедура полезная и умиротворяющая. Немедленно вспомнилось первое переливание, которое я чуть было не пропустил…
Спустя месяц после инициации, я начал ощущать странную тревогу. Вот уже несколько дней я не мог понять, что со мной творится. Нет, чувствовал я себя хорошо, а к ногам, подворачивающимся в самый неподходящий момент, и другим шуточкам своего обновлённого тела я уже начал привыкать. Теперь, вскакивая с кровати, я не врезался в соседа и, открыв глаза в полной темноте, не вздрагивал при виде ребят, спокойно читающих книги; выходил на улицу я только ночью, как и приказал капитан Васильев; нагрузки мне майор повышал очень медленно; в казарме со мной носились как с писаной торбой, так что никогда я ещё не чувствовал себя так хорошо, как после смерти. Но вот уже третий день я беспокоился. Это ощущение не было вызвано чем-то конкретным, его невозможно было объяснить, но оно угнетало меня всё сильнее.
К концу третьего дня я неожиданно ощутил зуд в груди, в том месте, где у меня остался маленький, едва заметный шрам. Как я уже узнал, шрам остался потому, что инициация произошла после ранения. Если бы майор вкатил мне инъекцию хотя бы за пять минут до выстрела, то и следа не осталось бы. Я задумчиво растирал грудь, когда меня вызвал майор Ермоленко.
– Ваня, – задушевно спросил он, – когда ты должен явиться в госпиталь?
И тут я вспомнил распоряжение капитана Васильева. «Черт! Совсем забыл». Сегодня ровно месяц со дня выписки.
– Сегодня, товарищ майор!
– Ну и почему я должен тебе об этом напоминать? Или для тебя приказы старшего по званию ничего не значат? Немедленно отправляйся! Кстати, у выхода тебя ждут ещё два бойца. Выполняй!
– Учитель! – не выдержал я. – Ну я же не маленький, на улице темно, сам дойду.
– Дубина ты, – беззлобно усмехнулся Ермоленко, – у них сегодня по расписанию переливание крови. Ну и подстрахуют на всякий случай.
– Меня?
– Нет, окружающих…
…До госпиталя мы добрались благополучно, но я понял, что имел в виду майор. Меня уже, пока не очень сильно, начинала мучить знакомая жажда. Это было неприятно. Все люди, встречавшиеся на пути, аппетитно пахли свежей живой кровью. Вряд ли я набросился бы на кого-нибудь, но ребята на всякий случай зажали меня между собой так, что я не мог шевельнуться, и в таком виде, словно бутерброд, отконвоировали в госпиталь.
В тёмной процедурной нас встретил молодой военврач в белом халате. Я слегка растерялся. Почему-то я ожидал увидеть капитана Васильева.
– Лейтенант Кравченко, – тем временем представился тот. – Рассаживайтесь по креслам. А вы, рядовой Горлов, подойдите ко мне.
Я приблизился, и врач принялся осматривать меня. Удовлетворившись
– Застегнитесь, закатайте рукав и садитесь.
Всё было давно готово. Ребята, пришедшие со мной, уже ждали. Как только я занял свое место, лейтенант быстро подключил капельницы и спокойно ушёл. Почти сразу жажда исчезла, по телу разлилось тепло. Я сам не заметил, как уснул…
От воспоминаний меня отвлёк не в меру весёлый гогот. «Залётчики» коротали время за травлей анекдотов под картошку. Из десятка наказанных вампиров было трое, вместе со мной. И если я ещё смеялся, то мои товарищи по цеху только вежливо улыбались. Эти анекдоты они за свою жизнь слышали не один десяток раз. А рассказывать свои мы не спешили. Как я успел убедиться, юмор у вампиров весьма своеобразный, как и у врачей.
Картошка кончилась. Люди ещё немного поржали и, зевая, разбрелись по своим казармам. А мы пошли на отработку рукопашки. Вот это мне положительно нравилось. Вампирский рукопашный бой сильно отличается от человеческого. Приёмами он небогат, ставка делается на скорость, силу и неуязвимость. Хотя, надо отдать людям должное, среди них изредка попадаются индивидуумы, которые при правильной подготовке могут какое-то время выстоять и против вампира. Правда, конечно, шансы всё равно не равны.
Слава богу, что сейчас почти отказались от холодного оружия. Потому что если разрубить вампира на несколько частей или отсечь голову, то он всё-таки умрёт.
Способности к регенерации не беспредельны. Из каждой части тела вырастить нового вампира нельзя. Вот пулевые ранения – другое дело. Любой металл в нашем теле растворяется. И уже через несколько часов от ранения не остаётся даже шрамов. Исключения составляют серебро и благородные металлы: золото, платина, иридий.
Утром, отправляясь на занятия, я отметил зевающих товарищей по несчастью (людей), а мы были бодры и свежи. К тому же нас грела мысль, что в одиннадцать часов нашу учебную роту, как всегда, загонят на спецкурс.
Помещение спецкурса располагалось в специально оборудованном подвале, на мощной двери которого красовался жёлтый треугольник радиационной опасности.
Никто, кроме вампиров, не знал, что там. И по школе ходили глупые слухи, что первую роту готовят к военным действиям в зоне прямого ядерного удара. Так сказать, вырабатывают иммунитет. Поэтому нас слегка сторонились и опасались. Некоторые злые языки даже утверждали, что по ночам мы светимся.
На самом деле в подвале находились койки, на которых все обучающиеся и преподающие в школе вампиры отсыпались с одиннадцати до четырнадцати ноль-ноль.
Преподаватели вообще-то спали гораздо меньше, около часа. Отдыхали они в выходные.
В соседнем помещении находились станция переливания крови и лаборатория. Сюда каждый из нас попадал раз в неделю по утверждённому начальником школы графику. Можно было и реже, но нагрузки были слишком велики, поэтому мы не рисковали. Сегодня – мой день, я находился в приподнятом настроении, которое не мог испортить даже Полиграфыч, занятия которого стояли в расписании первой парой.
Обладая качествами отпетого садиста, он тут же вызвал меня к доске и попросил изложить весь объём знаний, усвоенных на прошлом занятии. Теперь уже на моём лице отобразилась мерзкая ухмылка, и я без запинки отбарабанил весь параграф. Благо память вампира позволяла запомнить, при желании, любой текст с первого раза. Потом я с нескрываемым ехидством поинтересовался у преподавателя, не нужно ли изложить также и всю работу Ленина, которую мы вчера изучали.