Вечная любовь

Такер Шелли

Жозетт взглянула на Келдана. Тот сидел, напрягшись от ожидания, и глядел на жену с надеждой и отчаянием. И еще одно чувство светилось в его глазах — чувство, которое Авриль сразу же распознала, хотя не была уверена, что Жозетт сумеет понять его.

Любовь.

— Но тогда зачем вам привозить нас сюда, если вы все равно нас переживете? — осуждающе спросила Жозетт. — Почему бы не жениться на своих женщинах — на иннфодт?

— Это древний обычай, — пояснил Хок. — Когда первые мореплаватели — их было двадцать мужчин — открыли наш

прекрасный остров, они решили никому не рассказывать об этом удобном месте, чтобы весь мир не ринулся сюда и не погубил их поскольку они находились тогда очень далеко от дома, то сочли за благо прибегнуть к бытовавшему тогда среди норманнов обычаю и…

— Украсть для себя невест, — сухо закончила за него Авриль. — Откуда-нибудь поближе.

Хок кивнул:

— К несчастью, первооткрыватели Асгарда прожили жизнь ненамного дольше обычной. Только их дети — первое поколение, рожденное на острове, — стали иннфодт. Они оказались первыми, кому не было суждено умереть: достигнув тридцатилетнего возраста, они перестали стареть. — Хок замолчал, глядя на море, потом продолжил: — Но это поколение обнаружило, что союзы между уроженцами Асгарда бесплодны.

Авриль начала понимать, сердце у нее бешено заколотилось.

— Большинство мужчин-асгардцев довольствуются тем, что постоянно обитают на острове и женятся на асгардских женщинах, — продолжал Хок охрипшим голосом, — но мужчина, который хочет иметь детей, должен совершить рискованное плавание за пределы здешнего мира и украсть для себя жену-чужеземку. Теперь мало у кого есть желание так рисковать, потому что внешний мир становится все более перенаселенным, опасным и в нем с каждым годом все больше насилия.

Жозетт прикрыла рот рукой.

— Так вот почему ты привез меня сюда? — в изумлении уставившись на Келдана, спросила она. — Ты хочешь, чтобы тебя была семья?

— Да, именно поэтому он привез вас сюда, — ответил за него Хок, ласково глядя на Жозетт. — К женам-чужеземкам здесь особое отношение, а Келдан хотел жениться на особенной женщине-чужеземке. На той, которая похитит его сердце. На женщине «с искоркой жизни», как он говорил. В тот самый момент, увидел вас, он сразу понял, что вы — именно та женщин. Единственное, чего он хочет, — это жить с вами в ванингсхусе, который построил на лугу, сделать счастливым каждый день вашей жизни… Вырастить маленького плотника… или двух.

Жозетт зажала рот рукой, слезы внезапно полились у нее по щекам. Не произнеся больше ни слова, она отпустила руку Авриль подошла к Келдану и опустилась рядом с ним на колени.

Коснувшись рукой его лица, Жозетт произнесла что-то по-норманнски.

Радостный возглас облегчения вырвался у Келдана, он горячо обнял Жозетт и, прежде чем зарыться лицом в ее темные волосы, что-то благодарно сказал Хоку.

— Йа, йа, — рассеянно ответил Хок, потом встал и направился к Авриль.

— Я не понимаю, — озадаченно сказала та. глядя на него снизу вверх. — Что она ему

сказала?

— Она сказала, что любит его. — Хок оглянулся. Келдан и Жозетт слились в долгом поцелуе, никто в мире не существовал для них в этот момент… Они медленно опустились на песок.

Хок откашлялся и протянул руку Авриль, чтобы помочь ей встать:

— Думаю, нам нужно на время оставить их одних.

Глава 18

Они несколько минут они молча шли вдоль берега, потом Хок произнес:

— Авриль, мне трудно поверить, что тебе нечего сказать.

Авриль не подняла головы, продолжая ворошить водоросли длинной палкой, подобранной на песке. Оставив Илдфаста там где произошла их встреча с Жозетт и Келданом, они брели пешком вдоль берега бухты. Бухта была такой большой, что ее можно было бы назвать заливом, и имела форму огромной буквы U разомкнутым концом обращенной в открытое море. Сиреневые сумерки вот-вот готовы были смениться темнотой. Авриль смотрела на плещущуюся у ее ног ледяную воду. Еще раньше она сняла туфли и распустила волосы, ветер превратил их в огромную взъерошенную копну.

— Ты должен простить меня, но я действительно не знаю, как разговаривать с мужчиной, которому триста лет, — наконец произнесла она.

— Это вовсе не трудно. Я пока не глухой, несмотря на столь почтенный возраст, — беспечно заметил Хок.

Она повернулась и в угасающем сером вечернем свете посмотрела ему в глаза:

— Ты полагаешь, что подобная шутка должна меня развеселить?

— Не знаю. — Он скрестил руки на широкой груди. — Это ты должна сказать мне, что чувствуешь, беседуя со мной. Но ведь ты уже разговаривала с мужчиной, которому триста лет, — разговаривала каждый день с тех пор, как мы встретились в Антверпене.

Авриль лишь молча смотрела на него, не в состоянии разобраться в мыслях, которые набегали друг на друга, словно воли на мелководье у нее под ногами. Она отвела упавшие на лицо встрепанные ветром волосы. Да, то, что он сказал, — истинная правда: перед ней стоял Хок, тот самый мужчина, который похитил ее, который постоянно дразнил ее, боролся с ней… спас ей жизнь. Который искушал ее и возбуждал. Утешал. Нежно держал в объятиях.

Именно он пробудил в ней желания, мечты и чувства, которые, как она считала, ей уже никогда не будет дано испытать снова.

Но ему было триста лет! Он прожил на этой земле несколько веков еще до того, как она появилась на свет.

И останется здесь надолго после того, как она умрет.

— Авриль, — нетерпеливо сказал Хок, подходя ближе, — не нужно смотреть на меня так, словно у меня на лбу только что выросли оленьи рога. Я такой же, каким был вчера…

— Да, и, совершенно очевидно, будешь таким и завтра, и послезавтра, и послепослезавтра…

— Очень утешительно, что ты сохраняешь способность столь разумно мыслить, — холодно заметил он.