Вечная любовь
Шрифт:
И от этого становилось больно.
На одной из стоянок Ланни умудрился выглянуть наружу.
– Ты знаешь, куда мы направляемся?
Ульяна еле-еле услышала его шепот. Цилинь едва сдерживался, чтобы не закричать.
– Разве не к Аиджи?
– К ней. Но только по дороге, которая ведет во Дворец Принцессы. В тот, в котором ты жила. Помнишь?
Ульяна помнила. И скандалы с заносчивым оборотнем, и сбитые в кровь ноги, и костер у входа. И зеркала. Зеркала! Как она раньше не поняла!
– Ланни, ты можешь мне ответить на один вопрос? Только
– Попытаюсь, - судя по голосу, он был удивлен.
– Скажи, ведь Дворец строился не под землей?
– Он возвышался на холме, так что позолоченную крышу было видно издалека. А почему ты спрашиваешь?
– Да вот не пойму. Если света хватало, на кой там эти зеркала?
В повозке воцарилось молчание.
– Все-таки догадалась, - во вздохе напополам с досадой звучала обреченность.
– Не сразу, - Уля поджала губы.
– Где были мои мозги? Ладно сначала, но потом-то узнала, что это за катакомбы! Тупица...
Ланни не стал разубеждать. До вечера они не перемолвились ни словом. Но Уле было не до разговоров: снова поднялась температура.
Сквозь бред она почувствовала, как закончилась тряска, как кто-то несет её на руках, слышала яростный крик Ланни. Цилинь ругался, не выбирая слов. А потом во рту стало так горько, что свело челюсти. И сразу за этим пришла благословенная темнота.
Проснулась отдохнувшей, даже голова не болела. Рядом, полуобняв, дремал Ланни. Почувствовав, как Ульяна зашевелилась, шепнул, не открывая глаз:
– Притворись! Так надо!
Уля послушно застонала и упала обратно на подстилку.
Почти сразу послышался скрежет открываемого замка. Ланни поднялся навстречу вошедшему:
– Ей совсем плохо. Не довезете!
– И что ты предлагаешь?
Ульяна приоткрыла глаза. Ланни стоял напротив стражника. Кулаки обоих были сжаты, а на мешке с зерном притулился поднос с едой - две дымящиеся миски.
– Позови командира.
Стражник с сомнением оглянулся. Уля тут же снова застонала и забормотала что-то, стараясь, чтобы в наборе звуков не было ни одного понятного слова. Это помогло.
– Потерпишь?
– кивнул Ланни на еду.
– Сейчас нельзя, нужно, чтобы они думали ,что умираешь.
– Так и есть. Если не доконают видения, то Аиджи точно в живых не оставит!
– Не смей так говорить!
– в голосе Ланни задрожал от ярости.
– Я не позволю ей убить тебя!
Ульяна очень в этом сомневалась. И дело было не в браслетах, которые сковывали силу Цилиня. Сливаясь в единое существо с Лишаной, Ульяна узнала, что запечатать Врата можно одним способом. Ланни о нем не упоминал. Но прекрасно знал весь ритуал, который не являлся секретом в том, древнем мире.
А еще был Шон.
Сомневаясь в Принцессе, Ульяна не сомневалась в Тигре. Тот сумел пронести свою любовь сквозь века. И сделает все, чтобы вернуть Лишану. А значит, придется умереть.
Вслух говорить не стала. Только улыбнулась успокаивающе:
– Выдержу. Не беспокойся.
Она замолчать: явился командир.
– Ты хотел меня видеть?
–
– заявил Ланни вместо ответа.
– Я знаю. Но помочь не могу.
– Мы же сейчас во Дворце принцессы!
– голос Цилиня дрожал от злости.
– А эта девушка - её реинкарнация! Позвольте помолиться в этом новом храме, не может быть, чтобы дочь Небесного Владыки осталась глуха к просьбам.
Стражник задумался. А потом кивнул:
– Я поговорю со служителями. Но если ты попробуешь улизнуть или выкинешь что-то подозрительное...
– Обещаю, я открою рот только для молитвы!
– Мы точно во Дворце? Как ты определил?
– накинулась Ульяна с вопросами, как только они остались одни.
– Разве сама не видишь?
– Ланни обвел рукой комнату. А потом, поняв, поднял светильник повыше.
Знакомая роспись. Потрескавшаяся штукатурка. Потемневшее от старости дерево нехитрой мебели. Они явно были под землей, во Дворце Лишаны.
– Надеюсь, он услышал меня. Если тебя выпустят, смотри в оба! Примечай все! Возможно, нам удастся выбраться.
– Ты говорил, что знаешь здесь каждый закоулок!
– вспомнила Уля старую беседу.
– Это знание бесполезно, пока на мне вот это!
– цепочка браслета тихо звякнула, когда Ланни дернул звенья.
– Но, кажется, шанс у нас все-таки есть.
О чем он, Уля поняла, когда Цилинь нес её на руках к главному залу. Рядом шагал один из служителей - еще не жрец, но уже полноправный обитатель будущего храма. На его поясе в такт шагам болталась подвеска, в центре которой вырисовывался очень знакомый завиток. Ульяна долго не могла припомнить, где его видела, а вспомнив, поспешно закрыла глаза, чтобы даже взглядом не выдать свой интерес.
Точно такую же подвеску показывал ей Ланни. Она принадлежала дознавателю и отмечала членов его рода.
Цилинь был прав - у них появился шанс на свободу.
Это подтверждали и взгляды, которыми служитель обменивался с Лани. А потом Уля услышала:
– Нужны судороги!
Изобразить их оказалось непросто. Но у неё получилось. Ланни остановился, опустился на колени, не в силах удержать бьющуюся в конвульсиях девушку, служитель кинулся на помощь... И письмо перешло из одних рук в другие, прикрытое полой длинной юбки.
«Успокоилась» Ульяна только перед статуей Принцессы.
На первый взгляд, она осталась прежней. Все так же вился легкий шарфик, и юбки взметнулись от резкого движения. Тигр жался к ногам.
Но взор каменной Принцессы изменился. Стал более пронзительным. Заглядывал прямо в душу и будил то, что хотелось забыть.
Дыхание припавшего на колени Ланни стало прерывистым, постепенно переходя в смертный хрип. Статуя закружилась, и вместо шарфа в руке оказался зажат меч. Он уже даже не сверкал в алых отблесках пламени - кровь скрывала малейшее напоминание о чистом свете. Взмах, удар... и Уля кружится вместе с Лишаной, на её месте. Она сама и есть - Лишана. Драконы извиваются справа и слева, но их движения уже не те, что прежде.