Вечная принцесса
Шрифт:
Де Пуэбла улыбнулся, глядя на короля Генриха. Он ему искренне нравился, этот король, мужественно добившийся трона и сумевший его удержать, импонировали его практичная хватка и прямодушный здравый смысл. И, более того, ему нравилось жить в Англии. У него был в Лондоне хороший дом, он привык к местным нравам, к своему месту при дворе, к тому, что представляет там одну из самых могущественных стран Европы. Ему нравилось то, что на его еврейское происхождение и совсем свежее обращение в христианство в Англии смотрят сквозь пальцы, поскольку почти все при этом дворе явились ниоткуда, не раз и не два меняли свое
Генрих поднялся и сделал знак, что слуги могут убрать со стола, а сам прошелся по залу, останавливаясь здесь и там, чтобы перекинуться словцом со своими гостями. Он по-прежнему чувствовал себя командующим своей армией. Все фавориты при тюдоровском дворе были игроками, которые поставили на кон честь и шпагу, войдя в Англию с Генрихом, когда тот еще не был королем. Они знали, как ценны для него, а он знал, что важен для них. В целом эта трапезная по-прежнему представляла собой скорее бивуак победителей, чем мягкотелый королевский двор.
Наконец король завершил свой обход и подошел к тому месту, где сидел де Пуэбла.
— Господин посол! — приветствовал он его.
Тот низко поклонился.
— Ваше величество, позвольте поблагодарить вас за оленину, — сказал он. — Мясо оказалось выше всяких похвал!
Король кивнул.
— Мне нужно с вами потолковать, доктор да Пуэбла.
— Я к вашим услугам, ваше величество.
— С глазу на глаз, посол.
Они отошли к окну, где было потише. Между тем заиграл оркестр, сидевший на галерее.
— У меня есть предложение, которое утрясет сложности с уплатой приданого вдовствующей принцессы, — самым нейтральным тоном начал король.
— Да, ваше величество?
— Оно может показаться вам необычным, но, на мой взгляд, у него много достоинств.
«Вот оно, — подумал посол. — Сейчас он предложит принца Гарри. Я-то думал, он даст ей упасть еще и еще ниже, прежде чем дело дойдет до этого. Я-то думал, что нам придется выложить вдвое больше за вторую попытку взять Уэльс. Ну что ж. Господь милосерден».
— Я весь внимание, — сказал он вслух.
— Предлагаю забыть о приданом, — сказал король. — Утварь принцессы перейдет мне во владение. Я назначу ей такое же содержание, какое платил покойной королеве Елизавете, упокой Господь ее душу, и сам женюсь на инфанте.
Де Пуэбла утратил дар речи. Только подумать, этот старик, только что похоронивший жену, вздумал жениться на вдове своего сына!
— Вы, ваше величество?!
— Да, я. А почему бы и нет?
Испанец перевел дыхание, развел руками и, запинаясь, заговорил:
— Да, конечно… почему нет… впрочем, да… возможны возражения ввиду родственной близости…
— Я обращусь в Рим за разрешением. Насколько я понимаю, вы твердо уверены, что брак не был консумирован?
— Да, ваше величество…
— Вы уверены в этом на основании ее слов?
— И слов дуэньи…
— В таком случае — пустяки, — решил король. — Они были всего лишь обручены. Это не то, что муж и жена.
— Мне нужно написать их величествам в Испанию, — промямлил посол, не слишком успешно пытаясь привести в порядок
— Пока что прошу воспринимать это как исключительно частное дело, господин посол. Я вдовею совсем недавно. Будете писать их величествам, известите, что их дочери обеспечена полная забота. Ей выдался тяжкий год…
— Если бы она могла уехать домой…
— Ей нет нужды ехать домой. Ее дом здесь, в Англии. Это ее страна. Она будет здесь править. Она для этого рождена.
— Разумеется, ваше величество… Итак, мне следует сообщить их величествам, что вы твердо намерены следовать этим курсом? Нет ли других возможностей, которые нам следовало бы рассмотреть? — бормотал де Пуэбла, лихорадочно обдумывая, как навести разговор на принца Гарри, который выглядел куда более подобающим супругом для Каталины. И наконец решился: — Ваш сын, например?
— Мой сын еще слишком юн, чтобы думать о браке, — отмахнулся король. — Ему одиннадцать. Конечно, он мальчик крепкий и разумом старше своих лет, но его бабка настаивает, чтобы ближайшие четыре года никаких разговоров о его женитьбе не было. А к тому времени вдовствующей принцессе исполнится двадцать один.
— Еще молода, — вставил де Пуэбла. — Вполне молодая женщина, и близка ему по возрасту…
— Не думаю, что их величества согласятся, чтобы их дочь оставалась в Англии еще четыре года, без мужа и покровителя, — не скрывая угрозы в голосе, произнес король Генрих. — Вряд ли они захотят дожидаться совершеннолетия Гарри. Чем она будет заниматься все эти годы? Где жить? Или они рассчитывают купить ей дом и содержать ее прислугу? Они готовы выделить ей содержание? И двор, соответствующий ее положению? На целых четыре года?
— А если на это время она вернется в Испанию? — предположил де Пуэбла.
— Ради Бога, только пусть сначала заплатит остаток приданого и отправляется искать мужа! Вы что, в самом деле, думаете, что ей светит что-то большее, чем стать королевой Англии?!
Де Пуэбла понял, что побежден. Возразить было нечего.
— Вечером же напишу их величествам, — с поклоном пробормотал он.
— Король опять здесь, — сказала дуэнья, глянув в окно. — И с ним всего двое, ни знаменосца, ни стражи. — Донья Эльвира никак не могла привыкнуть к бесцеремонности англичан, а уж у короля-то и вообще манеры мальчишки из конюшни.
Подлетев к окну, Каталина выглянула во двор.
— Что ему нужно? — удивилась она. — Быстренько прикажите нацедить вина из его бочки!
Донья Эльвира поспешила из комнаты, и тут же, безо всякого доклада, пожаловал его величество король Генрих Седьмой.
— Я решил навестить тебя, — объявил он.
Каталина присела в низком поклоне:
— Большая честь, ваше величество. И теперь, по крайней мере, я могу предложить вам стакан доброго вина.
Улыбнувшись, Генрих промолчал. Тут донья Эльвира вернулась в комнату в сопровождении горничной-испанки, которая несла медный поднос мавританской работы с двумя бокалами из венецианского стекла, наполненными красным вином. Отметив про себя изящество отделки того и другого, король не ошибся, заключив, что это часть испанского приданого Каталины.