Вечность продается со скидкой

Леонтьев Антон Валерьевич

– …а там на полу распластанное тело Сколышева. Мне кажется, его убили, – завершила трагическим шепотом Катя.

– Если это так, – проговорила Мамыкина, – то он не убийца. Настал и его черед.

– У него вполне может иметься сообщник, – фыркнула Ирэн. – Вы об этом не подумали?

Лидия Ивановна, не обращая внимания на тон Костандилли, продолжала:

– Нам нужно спуститься вниз и проверить.

– Еще чего, – вставила Ирэн Аристарховна. – Я не пойду. Самый лучший выход – запереться в комнате и ждать. Буран рано или поздно стихнет. Помощь придет.

Ирэн

не хотела признавать, но она боялась. Такого страха она не испытывала в своей жизни ни разу. Даже тогда, в тот вечер, когда Костандиллис заявил, что жить ей осталось недолго, Ирэн не боялась. В ней жила непонятная уверенность, что она победит. Это было так давно… Она постарела, оптимизм улетучился. Неужели она погибнет в заснеженном кемпинге и никто не спасет ее? Разве старуха и девчонка смогут кого-то спасти?

– Надеяться надо только на себя, – повторила фразу, которая была в ходу в лагере Лидия Ивановна. Она давно усвоила, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Страх парализует реакцию и разум. Мамыкина много чего боялась в жизни. Она и прошла через многое. Но умирать в кемпинге не собиралась. В ней проснулось чувство азарта. Кто же убийца? Лидия Ивановна про себя могла сказать, что не она.

Одна из присутствующих здесь дам? Величественная, хотя и перепуганная Ирэн Костандилли? Или бледная, но полная решимости Катя? Мамыкина симпатизировала им обеим. В ее воображении забрезжила неясная картинка. Кто-то уже говорил, что все происходящее в «Серебряной поляне» – инсценировка. Они послушно выполняют роль статистов. Значит, есть и режиссер, который обязательно находится на премьере. В этот раз режиссер предпочел смешаться с публикой.

– Запритесь у себя в комнате, – велела Лидия Ивановна. – И соберите драгоценности, не следует возбуждать нездоровый интерес. Катя, деточка, мы с тобой спустимся вниз и посмотрим, что же на самом деле произошло со Сколышевым. Надеюсь, ты не ошиблась и он мертв.

– Как вы можете так говорить! – произнесла Ирэн Аристарховна.

– О, в силу возраста я многое могу себе позволить, – сказала Лидия Ивановна, включая фонарик. – Сколышев безумен. Его безумие может стоить жизни нам всем. Он как бешеная собака. Чтобы спасти себя, пристрелите пса.

Катя вздрогнула. Старушка, такая милая, маленькая и добрая, произносила ужасные вещи как ни в чем не бывало.

– Я пойду с вами, – неожиданно изменила свое решение Ирэн. Она не хотела оставлять девушку и старуху наедине. Кто знает, говорила ли Катя правду. Возможно, это хитрый трюк, очередная уловка маньяка.

– Но я пойду самой последней, – твердо заявила Ирэн. На нее никто не нападет. По крайней мере, из этих двух. Верить никому нельзя. Никому!

– Пожалуйста, только прихватите что-нибудь для самообороны, – посоветовала ей Мамыкина. Ирэн поколебалась и взяла из несессера позолоченные ножницы. Не ахти какое оружие, но при желании можно постоять за себя.

Троица двинулась вниз по темной лестнице. Ирэн внимательно прислушивалась к доносящимся шорохам и скрипам. Она резко обернулась. Нет, позади никого нет. Нервы расшалились.

Еще бы, как только она выберется из этого кемпинга, улетит в Швейцарию, в клинику доктора Мейзингера. Достаточно с нее России. Сон, легкая пища, классическая музыка и никакого общения.

Первой шла Катя. Она освещала путь фонариком, который доверила ей Лидия Ивановна. Старушка поразилась тому, как изменились знакомые помещения в темноте. Тьма превратила большие комнаты просто в огромные, словно они оказались в другом измерении. То же происходит и с разумом – стоит ему погрузиться во тьму, как открывается простор для чудовищ и монстров, которые живут в глубинах подсознания.

Лидия Ивановна не верила в потусторонние силы, она знала, что самое коварное и страшное существо на свете – человек, живой человек. Мертвые не возвращаются. Но в эту ночь она была готова поверить во все, что угодно.

Непроницаемая тьма царила вокруг них. Они шли не более трех минут, однако время словно остановилось. Поворот на кухню…

– Вот он, – шепотом, сама не зная почему, произнесла Катя. Желтое пятно света от фонарика заплясало на лежащем навзничь Сколышеве. Историк походил на паука, раскинувшего лапы с коготками.

– Включите общий свет! – скомандовала Лидия Ивановна. Катя несколько секунд шарила по стенке. Где же выключатель, он должен быть где-то рядом. Так и есть, она не должна волноваться.

Свет залил кухню, страхи исчезли, все, что казалось таким непонятным и пугающим, мгновенно стало будничным. Петр Сергеевич лежал неподвижно, на голове его запеклась кровь.

– Он жив, – сказала Мамыкина, склонившись над ним. – Его не убили. Ему нужно помочь.

– Как не убили? – протянула разочарованно Ирэн Аристарховна. Затем, сообразив, что ее вопрос звучит некорректно, спросила уже по-другому: – Но девушка уверяла, что он умер.

– Мне так показалось, – ответила Катя. – Я никого в этом не уверяла, Ирэн Аристарховна. Или у вас были веские основания считать, что это не так?

– На что ты намекаешь? – сразу ощетинилась Костандилли. – Я была в комнате рядом с Лидией. Никого я не пыталась убить.

– Мы можем констатировать, что эта новая попытка лишить кого-то жизни провалилась, – сказала Лидия Ивановна. – Сколышев дышит ровно, но он без сознания. Я не врач, нужно позвать Лизавету. Вдруг у него что-то серьезное?

– Я схожу за ней, – бросила Катя и, не дожидаясь ответа, убежала.

– Его лучше оставить на месте, – сказала Ирэн Аристарховна. – И обыщите карманы, у него где-то ключи от запертых в подвале.

– Вот они, – Лидия Ивановна вынула из кармана брюк Сколышева две связки ключей. – Сейчас придет Лиза, не бросим же мы его тут…

Ирэн нисколько не было жалко Сколышева. Гнусный тип, который подбивает других на преступления, а сам хочет остаться в стороне. Он получил по заслугам.

Появилась Лиза в легкомысленном халатике и измерила пульс Сколышеву, потом, приподняв веки, проверила его зрачки.

– Рефлексы в норме, – сообщила она. – Его ударили чем-то тяжелым по голове, но легко, так, чтобы отключить.