Вечный бой
Шрифт:
Болезнь у Золя протекала не тяжело, и через несколько дней он был здоров.
Последняя тайна малярии была раскрыта.
В 1902 году опыт, поставленный в Риме, повторил на себе харьковский врач Владимир Васильевич Фавр. Вот как он сам написал об этом: «С целью подтверждения комариной теории в России путем решающего дело экспериментального заражения через жаление зараженного комара, я сделал такой опыт на себе. Опыты на других людях даже с их согласия я не счел себя вправе делать, так как мои комары были заражены паразитами тропической малярии, которая хотя
На двенадцатый день после заражения доктор Фавр заболел тяжелейшей формой тропической малярии и едва не погиб.
Эксперимент русского врача еще раз доказал, что именно комары анафелес являются переносчиками малярии.
Рыбка доктора Рухадзе
В один из майских дней 1925 года небольшое парусно-моторное судно «Янычар», приписанное к Стамбулу, ошвартовалось в Сухумском порту. Таможенник, поднявшийся на его борт, несколько раз обошел вокруг продолговатого металлического ящика, принайтовленного к палубе.
— Не знаю, как и быть? — тяжело вздохнул он, просматривая грузовые документы. — Живая рыба еще никогда не прибывала в Сухум из-за кордона.
Немолодой человек в светлом чесучовом костюме тронул таможенника за рукав, улыбнулся:
— Мой груз представляет опасность только для личинок малярийного комара и ни для кого больше.
— Не знаю, не знаю... — недовольно отмахнулся таможенник, вытер потное лицо носовым платком и неожиданно спросил: — А как исчислять таможенную пошлину на ваш груз?
— Груз является собственностью государства и поэтому не должен облагаться таможенными сборами.
— А откуда известно, что он является государственной собственностью? Документы есть?
Человек в чесучовом костюме — Николай Павлович Рухадзе, заведующий Сухумской малярийной станцией — достал из кармана сложенный лист бумаги, аккуратно развернул его и протянул таможеннику.
— Это мой мандат, подписанный наркомом здравоохранения товарищем Семашко.
Таможенник повертел в руках мандат, сдвинул на затылок форменную фуражку.
— Значит, груз из Италии? — спросил он, возвращая мандат.
— Гамбузия закуплена в Генуе, а туда она доставлена из Центральной Америки.
Таможенник присвистнул и уставился на ящик, затянутый проволочной сеткой, а Рухадзе продолжал:
— Напоминаю: груз дорог и деликатен. Он в пути уже второй месяц, и поэтому прошу вас не тянуть с оформлением грузовых документов. Рыба начинает задыхаться: вода в резервуаре не менялась несколько дней. На «Янычаре» запас пресной воды ограничен.
Таможенник вздохнул еще раз и снова вытер потное лицо платком.
— В Сухуме груз транзитом? Он пойдет в Москву?
— Нет, — улыбнулся Рухадзе. — Надеюсь, гамбузия навсегда поселится в Колхиде.
Таможенник
— Все в порядке, товарищ Рухадзе.
На полубаке застучала лебедка, окутываясь облачком пара, и грузовая стрела оторвала от палубы металлический ящик, легко перенесла его через фальшборт и опустила на телегу, стоящую на причале. Возница погасил о ящик окурок, стегнул вожжами по крупу лошади, громко прищелкнул языком, и телега, скрипя колесами, медленно тронулась в сторону портовых ворот.
Так маленькая американская рыбка гамбузия оказалась в нашей стране. Ее ожидали славные и удивительные дела.
Вечером того же дня в дом доктора Рухадзе пришли его коллеги — сухумские врачи. С фонарями и керосиновыми лампами в руках они неторопливо расхаживали вокруг бассейна, сооруженного во дворе, и вглядывались в толщу воды. В воде, шевеля плавниками, стояли сотни маленьких — не длиннее спички — рыбок. Их светлые веретенообразные тела перечеркивали черные полоски, идущие поперечно.
— Водяная зебра, — пошутил кто-то. А хозяин дома рассказывал:
— Гамбузия — самая прожорливая из пресноводных рыб. И питается она в основном личинками комара анафелес. Одна рыбка за сутки поедает до ста пятидесяти личинок.
— Ну и аппетит! — заметил кто-то. — Форменная акула.
— И следовательно, в местностях, где обитает гамбузия, не может быть малярии.
Фонари и лампы освещали цементное дно бассейна, казавшееся рябым от скользящих по нему теней.
— Все очень просто. Гамбузия уничтожает личинки, и, следовательно, нет новых выплодов комаров анафелес, — объяснял Рухадзе, — а если нет комаров — переносчиков болезни, то, естественно, нет и малярии.
Кто-то шумно вздохнул.
— Все подозрительно просто, коллега. Прямо как в сказке.
Рухадзе вышел из темноты, присел на край бассейна.
— Время покажет. Новое всегда непросто, и я готов к неудачам на первых порах. Они — закономерны.
Пожилой патологоанатом, доктор Герсамия, направил луч электрического фонарика в угол бассейна и спросил:
— А приживется ли у нас в Колхиде это теплолюбивое существо?
— Думаю, не только у нас, но и в Средней Азии, и даже, возможно, в южных районах Украины.
— Вашими бы устами, Николай Павлович... Вокруг засмеялись.
Когда гости, налюбовавшись на рыбок, поднялись на террасу и разместились за праздничным столом, Рухадзе продолжил:
— Идея уничтожения личинок малярийного комара отнюдь не нова. Лет сорок назад военные врачи Золотарев и Красиков на острове Ашур-Ада в Каспийском море начали заливать болота нефтью и заболеваемость малярией среди солдат гарнизона снизилась в несколько раз. Способ хорош, но слишком дорог. Дорог и способ доктора Васильева, предложенный сравнительно недавно. Васильев считает, что места выплода малярийного комара следует опылять мышьяком. На мой взгляд, способ крайне опасен для окружающей среды. Мышьяк — сильнейший яд, убивающий все живое.