Вечный кайф

Рясной Илья

— Положено, — прищурился он.

— Забирай своего крючкотвора. И вали.

— Пожалеешь, Терентий.

— Поглядим.

На совещании у начальника областного УВД собрались начальники областного ОБНОНа, РУБОПа, нашего РУВД и СКМ, ну а также Романов и я. Докладывать пришлось мне, как самому активному участнику этой истории.

Слушали меня достаточно внимательно. Новый начальник УВД — молодой, спортивного вида (заслуженный мастер спорта по биатлону) генерал, из тех, кому два раза объяснять не надо, делал отметки в блокноте.

— За последние

двое суток еще три наркомана скончались.

Картина все та же. Обстановка обостряется. Волны, поднятые у нас, дошли до Москвы. Дело на контроле в УБНОНе МВД, — взял слово генерал, выслушав всех. — Создаем следственно-оперативную группу из представителей следственного управления, УБНОНа, уголовного розыска и РУБОПа. План оперативно-розыскных мероприятий с подробной расстановкой сил и средств — мне завтра. Все.

Мы вышли из отделанного гранитом, с массивными колоннами здания областного УВД, на верху которого сохранился герб СССР. Часы показывали полседьмого.

— Группу создали. Уже легче. Не одних нас драть будут, — сказал Романов.

— Все равно на нас все ляжет, — махнул я рукой. — А когда все раскрутим, выяснится, что это заслуга целой оравы, притом многих ты и в глаза не видел.

— А опер что, за ордена работает? — с усмешкой спросил Романов.

— Правильно, — сказал я, трогая машину. — Опер работает бесплатно, скромно, исключительно за идею. Тебя в контору?

— А куда же еще. Интересно, как у ребят с рынком?

— Сейчас и узнаем.

В нашем кабинете стоял галдеж. Асеев печатал на компьютере документ, Арнольд лаялся на Князя.

— Взяли Халика? — спросил я.

— Взяли, — кивнул Арнольд. — В кутузке парится.

— Как взяли?

— Ну, наш человек в главный павильон зашел. Мы аккуратно выставились, чтобы не светиться. У азеров же на рынке своя «наружка» работает — всех секут, кто в окрестностях объявляется, — пояснил Галицын. — Халик ранними среднеазиатскими арбузами на рядах торговал — они, наверное, дороже наркоты стоят. Агент ему деньги. А эта обезьяна дольку с арбуза снимает, лапу волосатую свою внутрь сует и «чек» «герыча» извлекает.

— Сколько взяли? — поинтересовался я.

— Грамма полтора, — сказал Арнольд. — Двадцать «чеков».

— Как семечками «чеками» арбуз был начинен, — хмыкнул Галицын.

— Халик в признанке?

— Ха, — Арнольд вытащил из папки бумагу и протянул мне. — Прочитай этот крик души.

«Обясение. Я ничэго плахого не делаль, ничэго не свершаль. А о том, как я продаваль наркотик, только следвателю скажу…»

Халик — правая рука Ахмеда, предводителя азерской мафии, держащей южный рынок и торгующей там героином. Южный — это наркоязва города. Там в месяц распродается до кило «белого». Ментовку местную наркомафиози с потрохами купили. К нам подъезжали, предлагали и отдел на содержание взять, машины купить. Что угодно предлагали. Сам Ахмед приезжал. На Романова вышел. И начал его грузить, что азеры с милицией всегда хорошо жили. «Лучше людям вообще хорошо жить, потому что у всех жены, дети». И выкладывает моему начальнику про него все — его домашний адрес, закрытый телефон, данные на членов семьи. Романов — человек спокойный, но в ухо ему заехал. Шеф только с виду

хлипкий, а так был кандидатом в мастера по боксу. Тут я подоспел. Ствол ко лбу и лекцию прочитал, что и Ахмеда, и его родню многочисленную перебьем, если на наши семьи «наезды» будут. Подействовало. Больше Ахмед ближе чем на километр к нашей конторе не подходил.

— Как Халик пережил задержание? — спросил я.

— Он обиделся. И возмутился, — Арнольд улыбнулся. — Мы его в отделение притаскиваем. Он нахохлившийся, как воробей, вдруг заявляет: «Что за жизнь, да! В день по две сотни баксов зарабатываю. Участковому дай. Патрулю — дай. ГНР — дай. А еще кушать надо… Ну что делать-то будем?» И на нас глядит, на понятых. Потом начинает перечислять, тыкая в меня, дядю Асю и Князя пальцем: «Тэбе — тысячу баксов. Тэбе — тысячу». Тут понятые обиженно завопили:

«А нам?» Он: «А вам по пятьсот хватит…»

— Дело возбудили? — спросил я.

— Возбудили, — кивнул Асеев. — Чего мне это стоило!

— Не думаю, что местное отделение будет надрываться, чтобы дело в суд направлять, — вздохнул я. — Там они все на азерских деньгах поднялись. Надо, чтобы управление дело взяло.

— Лучше было бы, — согласился Асеев.

— Думаю, мы с Романовым следаков из управы напряжем. Сядет Халик.

Затренькал на столе телефон. Арнольд взял трубку.

— Да, это ОБНОН. Из двенадцатого отделения? Что там? Что?! — Арнольд покачал головой и включил громкоговоритель.

По кабинету разнесся голос:

— Говорю, вашего кадра на улице омоновцы повязали со шприцом из-под героина. Говорит, агент Рок.

— Так и говорит? — переспросил Арнольд.

— Да.

— И чего он еще говорит?

— Ох, чего он только тут не наговорил, — вздохнул звонивший. — Я думаю — то ли он с Луны свалился, то ли это я наркотиками обкололся.

— Про мэрию и взятки говорил?

— Ага?

— Про подкоп под зоопарк?

— Говорил. И про колумбийскую наркомафию. И про банки, где наркоденьги моются. Еще заявил, что он секретный агент ОБНОНа. Под Карлом Карловичем работает. Кто это хоть такой?

— Это типа Деда Мороза.

— И бумагу какую-то идиотскую показал с печатью… Что с ним делать?

— Дайте по морде. Я за ним сейчас заеду, — Арнольд выключил телефон и поднялся. — Ну дает, — покачал он головой.

— А вы чего хотели, клоуны? — воскликнул Асеев. — Тоже мне, Жванецкие.

— Да ладно, — махнул рукой Арнольд. — Все в порядке. Появился он минут через сорок. Он гнал перед собой пинками Рока. Ухо у наркомана было красное, он поскуливал и держался за него.

— Слушайте, ну хоть вы ему скажите, — проскулил Рок, обращаясь ко мне. — Чего дерется-то?

— Поделом, — произнес я. — Ты чего секретное задание кому ни попадя разглашаешь? Зачем про Карла Карловича каждому встречному говоришь?

— А чего, нельзя?

— Нельзя… На зарплату тебя хотели взять, теперь тысячу раз подумаем.

— Я тут работаю на вас день и ночь. Жизнью рискую. А вы… — Рок всхлипнул.

— И чего ты наработал? — спросил Арнольд.

— Пошушукался. Узнал, на кого Утютин работал.

— Откуда это ты узнал?

— Я же всех знаю. С людьми общаюсь. Шила в мешке не утаишь.