Ведьма и эльф
Шрифт:
И она услышала.
Ресницы дрогнули, огромные сиреневые, с щёлочками-зрачков глаза распахнулись. Застывший взгляд скользнул по его лицу, и липкий страх овладел сердцем мужчины. В глазах девушки не было и следа узнавания, будто она стёрла само воспоминание о нём из глубин своего сознания.
Альвэйр ждал гнева с её стороны от вторжения незнакомца, но его не последовало. Она медленно села на ветке, вонзаясь когтями в кору, казавшуюся мягкой и податливой. Голова с облаком коротких волос качнулась в сторону. Похоже, ей было любопытно, кто это пришёл взглянуть на неё, а, может,
Ему чудился во взгляде призрак той Эльрис, что знал он, но гораздо больше в нём плескалось чистой необузданной стихии и самая искра чего-то до боли знакомого…
— Деспер, — воззвал он, заметив в мешанине дикой магии его присутсвие. Ни разу за тысячелетия ему не приходилось называть этого имени. В том не было нужды, ведь они были единым целым.
Полукровка откликнулся с готовностью, будто только и ждал того. По лицу девушки прошла дрожь, и выражение его изменилось. Стало ещё более чуждым чем раньше.
— Я знаю, о чём ты хочешь меня просить, Альвэйр, — голос Эльрис преобразился после тех метаморфоз, что постигли её. Стал более резким, стрекочущим, но всё же не мужским. Тем не менее, Десперу удавалось говорить им так, что никто не усомнился бы, что перед ним мужчина. — Ты дорог мне, и я хотел бы, чтобы ты был счастлив. Вы оба. Но разве это возможно? Ты хочешь, чтобы она вернулась, а счастье Эльрис в забвении. Она не желает вспоминать тебя.
— Ты напрасно лукавишь, — резко оборвал его эльф. — Оба мы знаем, что она убежала, потому что была несчастна… Потому что я сделал ей больно. Но бегство никого не сделает счастливым.
Альвэйр не мог ничего с собой поделать, но всё ещё доверял тому, кто предал его совсем недавно. Тому, кто играл его и жизнью Эльрис, чтобы добиться своего. Но вера в давнего друга, что зародилась когда-то в ещё чистом детском сердце, не могла исчезнуть так просто.
И эта вера подсказывала, что дракон-полукровка проверял его. Иначе зачем ему вообще говорить с ним?
— Забери я дикую магию, Эльрис вновь станет лишь смертной, пусть и волшебницей. Всюду — и среди людей, и среди эльфов ей будет грозить беда. И не будет больше силы, что могла бы защитить, а от ментальных атак мало проку.
— Буду я, — твёрдо заверил эльф.
Он почти ожидал услышать от дракона напоминание, что одну жену лорд уже не смог сберечь, но Деспер не хотел бередить его раны, которые и так не заживут никогда.
— Чтобы мучить её? Без дикой магии твоя возлюбленная начнёт стареть, подобно другим человеческим волшебникам. Слишком быстро, чтобы долго оставаться молодой и прекрасной. А рядом будешь ты, как вечное напоминание о том, что дни её сочтены. А дети? У вас никогда не будет их, и вина за это будет разъедать её, словно яд.
Альвэйр понимал, что его собеседник неспроста говорит всё это. Должно быть, эти мысли бродили в голове его жены, а потому он ответил то, что думал.
— Мне не нужны дети. Коль я желал бы, чтобы они у меня были, то давно женился. Мне нужна она. И сейчас, пока молода, и тогда, когда волосы её станут седыми, а лицо испещрят морщины. А если бы я мог… то с радостью отдал бы своё бессмертие, чтобы стареть
Стоило договорить, как волна силы окатила его с ног до головы. Дикая магия вывернула душу эльфа наизнанку, заглянула в самые потайные желания и страхи… И Альвэйр не противился ей, дал узнать, насколько правдивы его слова.
— Хорошо, — неожиданно сказал Деспер. — Я дам тебе то, чего ты желаешь, если ты поможешь нам достичь столпа и забрать остатки магии. После этого мы освободим Эльрис от нашего присутствия навсегда.
Заметив выражение лица Альвэйра, дух рассмеялся.
— Почему ты так удивлён? Хоть я и сделал много такого, за что мне следовало бы просить прощения, я не враг тебе. К тому же, даже если мы оставим её, это не сделает Эльрис твоей. А, возможно, лишь заставит ненавидеть тебя, — он улыбнулся, и эльф почувствовал толику злорадства со стороны дракона. Он запоздало осознал, что Деспер и сам не остался равнодушен к девушке, но быть с ней он не смог бы никогда. — Только представь, ты своими руками заберёшь у неё сладостную свободу.
Слова мёртвого были отражением его сомнений, но Альвэйр надеялся, что сумеет заслужить её прощение.
— Пусть будет так, — эльф прикрыл глаза, соглашаясь.
Нечеловеческий смех был ему ответом.
Глава 60
Было время, когда Альвэйр многое отдал бы за то, чтобы путешествовать вот так, бок о бок с Деспером.
Он всегда гадал, каким его спутник был при жизни. Думал, сложись всё иначе, не понадобись эльфам дикая магия, однажды они могли бы стать друзьями. Мужчина не сомневался, что мёртвый был исключительной личностью даже среди драконов. Не даром его воля была столь сильна столько веков спустя.
Но то пустые мечты. Эльфы уничтожили драконов не из пустой прихоти и даже не в погоне за силой, как преподносили эту историю люди.
После того, как раса долгоживущих прибыла в этот мир, предки Альвэйра столкнулись со страшной действительностью. В новом мире они оказались отрезаны от прежнего источника сил, и их магия пропала почти полностью. И для цивилизации, держащейся на волшебном искусстве, это было страшным ударом.
Мужчина не знал, почему предки оказались не готовы к такому повороту событий. Быть может, они не догадывались, насколько зависимы от сил родного мира. Или то, что гнало их прочь, искать другой дом, было сильнее этих обстоятельств.
Истина заключалась в том, что привыкшие всё делать с помощью магии они оказались почти беспомощны. Воинское искусство, охотничий промысел, земледелие, лекарское дело — те вещи, что были обыденными для драконов и людей, им пришлось осваивать почти с нуля.
Они быстро учились. Познавали природу этого мира, нашли источники дикой магии в воде, земле, воздухе и огне, которые научились обуздывать. Но эльфы не подозревали, что правда горше, чем им казалось поначалу.
Уменьшению рождаемости внимание придали не сразу. Жизнь переселенцев не была сладкой, и в первое время рождение детей не приветствовалось. Но годы шли, эльфы строили своё островное государство, а детей становилось всё меньше.