Ведьма на Иордане
Шрифт:
Из дома вынесли все, оставив только столы и лавки. Женщины сидели за столом в одной комнате, мужчины в другой. Янкл взял в руку гартл, молитвенный пояс, и, когда Мирьям показалась в дверях женской комнаты, прочитал вслух обещание взять ее замуж и в знак подтверждения высоко поднял руку с зажатым в кулаке гартлом.
Закончив трапезу, принялись танцевать. Мужчины — в своей комнате, женщины — в своей. Мужчины, положив руку на плечо стоящего впереди товарища и шепотом повторяя слова псалма, на которые была сочинена песня, медленно ходили по кругу, притоптывая и чуть подпрыгивая.
У
— Затанцую, затанцую, затанцую! — радостно выкрикивала Мирьям. Судя по лицу тети Эльки, ей приходилось туго. Мирьям вихрем носилась вокруг, не давая ей ни секунды отдохновения. И в эту секунду Янкл вдруг понял, что женится на молодой, полной запала и энергии пороховой бочке.
«Нет, нет, — он отбросил в сторону это предположение. — Помолвка, радость — как не поплясать, как не порадоваться. Энергии у Мирьям действительно хоть отбавляй, но все-таки не настолько. До пороховой бочки ей далеко».
Но с каждым днем, прошедшим после помолвки, Янкл сначала с удивлением, а потом со страхом убеждался в точности своего предположения. Мирьям заполняла все пространство жизни, полностью, до последнего сантиметра. Не было вопроса, по которому бы она — теперь уже с полным правом и основанием — не высказывала свое мнение. И не просто высказывала, а требовала полного согласия с ее точкой зрения.
На третий день после помолвки она пришла к Янклу рано утром. Он только вернулся из синагоги и готовил завтрак. Стук в дверь, резкий и требовательный, удивил Янкла. Так к нему никто не стучал.
Открыв дверь, он с удивлением увидел на пороге Мирьям.
— Доброе утро, милый, — пропела она, проходя в комнату.
Проходя — нежно сказано, Мирьям пронеслась мимо, словно скаковая лошадь последние метры перед финальной ленточкой.
— Ты что это тут делаешь? — деловито спросила она, разглядывая стол, на котором Янкл разложил еду.
— Да вот, завтрак готовлю, — ответил он. — Хочешь присоединиться?
— Нет, — решительно отказалась Мирьям. — Я уже завтракала. Да и времени совсем мало. Убери все со стола и раздевайся.
— Что? — не понял Янкл.
— Раздевайся, раздевайся, — невозмутимо продолжила Мирьям. — Не совсем, конечно, — она погрозила ему пальцем и улыбнулась. — Ты что себе подумал, шалунишка? Снимай только верхнюю одежду, я буду делать замеры.
— Какие замеры, для чего?
— Хватит тебе ходить обтрепанным и занюханным. Сейчас я сооружу тебе сюртук.
— Зачем мне сюртук? — удивился Янкл. — В сюртуке ходят солидные, уважаемые люди.
— И ты сейчас солидный, уважаемый человек. Почти женатый. Изволь соответствовать.
Она быстро сняла мерку, разложила на столе кусок принесенной с собой ткани, ловко раскроила и принялась шить. Иголка посверкивала в ее пальцах, словно маленькая ручная молния. Мирьям работала без остановки, не обращая на Янкла никакого внимания. Он поглядел, поглядел да и отправился в другую комнатку,
К середине дня Мирьям пригласила Янкла на примерку. Сюртук сидел как влитой, но немного жал под мышками. Выслушав жалобу Янкла, Мирьям легонько стукнула его между лопаток.
— Это потому, что ты сгорбленный. Ну-ка, распрямись.
Янкл выпрямился, и давление под мышками ослабло.
— Вот так и ходи, — довольным тоном произнесла Мирьям. — Прямой и стройный. А то от работы у тебя плечи вниз клонятся. Мой муж должен быть самым красивым на свете.
Она забрала у Янкла сюртук и за час закончила работу.
— Носи на здоровье, милый!
Янкл снова натянул обновку. Красиво, ничего не скажешь. Правда, стоять в нем нужно, распрямив плечи, но Мирьям права: он действительно начал горбиться, и, если одежда поможет ему держаться прямо, нужно только поблагодарить невесту за старание и заботу.
Вечером Мирьям потащила Янкла к тете Эльке похвастаться обновкой.
— Ну и дела! — ахнула тетя Элька. — За один день пошила! У тебя же золотые руки!
Мирьям скромно молчала, только глазами посверкивала. Тетя Элька усадила их ужинать. Пока женщины вели быстрый разговор непонятно о чем, Янкл вдруг ощутил неудобство. Держаться все время прямо было тяжело, уставала спина, а когда он опускал плечи, сюртук начинал резать и давить под мышками. Ему приходилось каждые несколько минут то распрямляться, чтобы избавиться от рези, то наклоняться, давая отдых уставшим мышцам. От такой гимнастики у него пропал аппетит и совершенно испортилось настроение.
— Что же ты ничего не ешь? — удивлялась тетя Элька. — Ты ведь так любишь мой кугл.
Янкл отмалчивался, а при первой возможности пожаловался на головную боль и засобирался домой.
— Нельзя ли как-то переделать сюртук? — попросил он Мирьям, как только они остались одни. — Мне в нем никакого покоя нет. То сгибаюсь, то разгибаюсь. Сплошное мучение.
— Это с непривычки, — ласково ответила Мирьям. — Поначалу все тяжело. Во второй раз будет гораздо легче, а на пятый ты и думать забудешь про мучения. Будешь ходить прямой, как тростинка.
Янкл ничего не ответил, а придя домой, повесил сюртук в самый дальний угол с намерением больше никогда его не надевать. Но не тут-то было. Мирьям при каждой встрече спрашивала, почему он не носит обнову, и уговаривала его надеть сюртук. Он отказывался, шипел, ругался, но в конце концов выполнял ее требование и надевал ненавистное орудие пытки.
Мирьям ошиблась: легче не стало ни на пятый, ни на десятый раз. Их совместные прогулки превратились для него в мучение, через час после встречи он уже мечтал о том, как вернется в свой дом и скинет с плеч долой эту ношу. Но Мирьям ничего не замечала и продолжала без конца обсуждать, сколько она будет зарабатывать шитьем, сколько станет выручать Янкл, как и на что они станут тратить эти деньги, какие занавески она повесит в прихожей, а какие в спальне. Равнодушие невесты к его страданиям начало все больше и больше злить Янкла.