Ведьма на Иордане
Шрифт:
— Стоп, стоп, стоп, — прервал ее Янкл. — Как же ты сидела в кофейнях, там же все некошерно?
— А я только пила кофе, — моментально ответила Мирьям. — Признаюсь честно, подружки заказывали пирожные: наполеон, такое слоистое, пышное, со сливочным кремом, или трубочки эклер, облитые шоколадом. — Мирьям сглотнула слюну. — Но я никогда не соблазнялась. Только кофе.
— Ой ли? — недоверчиво спросил Янкл. — Ты так расписываешь эти пирожные, будто съела не один десяток.
— Честное слово!
Он мог бы рассказать ей, что в своей
Как только околица польской деревни оказалась за спиной, Мирьям немедленно выпустила руку Янкла. Когда они подошли к Хрубешуву, уже начало темнеть. Короткий зимний день уползал за кромку леса, съеживаясь на глазах, уступая место фиолетовым сумеркам. В местечко они вошли уже в темноте.
Янкл поднялся вместе с Мирьям на крыльцо ее дома, она повернулась к нему и благодарно прошептала:
— Спасибо за сегодняшний день. Это было так чудесно, так чудесно!
Янкл хотел пробормотать что-нибудь вежливое, но вместо этого заглянул в широко распахнутые глаза Мирьям, наклонился к ее лицу и…
Да, законы повествования требуют осветить и этот малоприглядный момент в жизни наших героев. Говорить правду, всю правду и ничего кроме правды: вот правило, которым должен руководствоваться уважающий читателей автор. И пусть эта правда не имеет ничего общего с историческими фактами, пусть она вовсе отсутствует в большой истории, которой нет никакого дела до маленьких жителей Хрубешува, но у каждого рассказа существует своя внутренняя истина, придерживаться которой обязан повествователь.
Итак, возможно, следующий эпизод покажется кому-то нескромным, а кому-то даже вопиюще невозможным для бывшего ученика ешивы, но что произошло, то произошло. Наклонившись к лицу Мирьям, Янкл зажмурился и осторожно прикоснулся своими губами к ее губкам. Самым удивительным, невозможным и сладким было то, что Мирьям ответила на его поцелуй.
У Янкла голова пошла кругом. Он еще никогда не целовался с девушкой. Правда, в его жизни уже случалось нечто подобное, но от этого воспоминания он хотел бы избавиться. Слюнявые чмоки данцигской девицы оставили в памяти лишь брезгливую дрожь отвращения.
Губы Мирьям источали едва заметный аромат клубники, ее глаза сияли в темноте, словно две маленькие луны, спустившиеся с неба в Хрубешув, а от рук, обвивших шею Янкла, исходила сладостная истома.
С трудом оторвавшись от ее губ, Янкл отступил на шаг и спросил:
— Э-э-э, — язык не хотел повиноваться. — Я хотел узнать… мы говорили с тобой днем насчет… э-э-э. Ну, когда ты взяла меня под руку…
— Да, — бодро подхватила Мирьям. — Я сказала, что раз уж ты назвался моим женихом, то…
— Вот именно, — перебил ее Янкл. Почему «вот именно», он сам не понимал. По словам Мирьям получалось, будто он сам назвался ее женихом, хотя, насколько он помнил,
— В общем, я хотел сказать, что если ты не пошутила, если ты относишься ко мне серьезно, если предложение руки в твоих глазах не просто помощь, поддержка против гололеда…
Воздух в груди кончился, и Янкл несколько раз глубоко вздохнул. Он все еще лихорадочно соображал, что сказать дальше, когда Мирьям пришла к нему на помощь:
— Иными словами, сейчас ты делаешь мне предложение? — Она замолчала на секунду, а затем продолжила игривым голоском: — Да, ты прав, ступеньки моего крыльца тоже порядочно обледенели, и мужская рука может…
— Нет! — он испугался, что она опять обратит все в шутку. — Речь идет не о ступеньках.
Он снова замер, не решаясь сказать все до конца.
— Тогда о чем? — подбодрила его Мирьям.
Ему было так просто и легко с этой девушкой. Нужно было только дать ей возможность говорить и подсказывать ему, что и когда делать. Ее поддержка придала Янклу силы, он зажмурился и выпалил:
— Я предлагаю тебе руку не только для гололеда. А вообще… Ну, ты же понимаешь.
— Что понимаю? — снова притворилась Мирьям, и Янкл чуть разозлился от этой нескончаемой игры.
— Я хочу сказать, выходи за меня замуж. Да!
— Я подумаю, — ответила Мирьям. — Я должна все взвесить.
— Как? — удивился Янкл. — Разве…
— Успокойся, — она положила руку ему на плечо. — У тебя большие шансы на успех, милый.
Ее пальцы, затянутые в желтую кожу, скользнули по его щеке, мгновение — и Мирьям скрылась за дверью. Янкл постоял немного на крыльце, вдыхая воздух, еще наполненный слабым ароматом клубники, а затем, чуть пошатываясь от нахлынувшего счастья, побрел домой.
Через день он привел Мирьям к тете Эльке и дяде Лейзеру и представил как свою невесту. Тетя округлившимися от счастья глазами смотрела на блаженное лицо Янкла и что-то шептала, прикрывая губы платочком. Дядя был настроен более конкретно.
— Ворт, помолвку, сделаем у нас в доме — предложил он. — Позовем только родственников. А свадьбу справим летом, после Девятого ава. Столы поставим прямо во дворе, да и с продуктами будет куда проще, правда, Элька?
— Правда, правда, — закивала тетя. — А твои родители приедут? — спросила она Мирьям.
— На свадьбу мама приедет, — уверенно произнесла она. — А на помолвку не выберется.
— Ну ничего, — успокоил дядя Лейзер. — У нас родственников хватит на две семьи.
Помолвка получилась веселой. Народу набилось — не протолкнуться, и все родственники. Позвали клезмеров: скрипача и флейтиста, и в жарком воздухе радостно и томно переливалась музыка.