Ведьма полесская
Шрифт:
Прохор исполнил просьбу.
— Янинка, может в село… к людям…
— О чём ты говоришь?.. Меня там быстро на огне в себя приведут…
— Господи, что ж делать?!
— Не суетись… Крестик… сними.
Прохор недоумённо уставился на Янинку:
— При чём тут крестик?
— Сними… — ослабшим голосом повторила она.
Прохор осторожно снял с Янинки свой крестик-оберег.
— Ну вот, сейчас полегчает… — прошептала она. — Не могу я носить твой заговорённый крестик. Противится он
— Всё не слава богу, — удручённо промолвил Прохор. Об этом он как-то и не подумал.
— Ничего, я пока в платочек его заверну… Не волнуйся, не потеряю… Вот как покрещусь, так сразу и надену…
— Да я и не волнуюсь.
— Ты спрашивал, что я намерена делать, — тяжело дыша, произнесла Янинка. — Так вот, я решила, что для меня сейчас только одна дорога… Люди называют это чутьём, а я уверена, что это сердце мне подсказывает, как поступить… А оно меня ещё никогда не обманывало. Наверное, такова моя участь: прислушиваться к голосу сердца.
— И куда твое сердце сейчас тебя направляет? — удивился Прохор.
— К Богу… И для начала я вижу перед собой только одну дорогу — дорогу в Церковь. Сразу же покрещусь, а потом буду вымаливать прощение… и за свои грехи, и за неправедные дела матери. И сердце мне подсказывает, что милостивый Бог простит меня… А если Бог простит, то и Церковь примет под своё крыло. Подпустит Бог к себе — будет и крестик твой душу мне греть. Ну, а если нет, то и жизни мне не будет… вернее, нам. Вот такие, дружок мой, дела. Ты уж это помни и при случае молись за нас…
Прохор некоторое время молчал, переваривая услышанное. Такое неожиданное решение ещё больше убедило его в порядочности и искренности Янинки.
— Да-а, а ещё говорят, что яблоко от яблони недалеко падает, — изумлённо буркнул он себе под нос, удивившись совершенному отличию характеров дочки и матери.
— Ты что-то сказал? — не расслышала Янинка.
— В церковь, говорю… в Черемшицкую пойдёшь?
— Не. В Мазыр подамся… Сперва туда, а потом… видно будет.
— Как же ты одна? Жить-то на что будешь? О-хо-хо, час от часу не легче.
— Прош… мне очень жаль, что с твоим Егоркой такое стряслось… и поверь: мы не причастны… Я сначала в матери сомневалась, но теперь точно знаю: не желала она лиха дитяти твоему. Я бы это почувствовала. На тебя — да, сильную злобу имела.
— Перед смертью она мне то же самое сказала.
— Напрасно ты её…
— Не трогал я её. В трясине сгинула… Просто не помог ей…
Янинка сразу как-то оживилась и с благодарностью посмотрела на Прохора.
— Что ж, тогда и мне легче будет о тебе вспоминать. Какая ни есть, а всё ж мать была…
— Твоя мать странные слова говорила… Пугала, будто меня ещё ждёт встреча с каким-то сущим дьяволом.
Ни тени волнения, ни единого признака беспокойства не отразилось на лице девушки.
— Не гляди на меня так — напрасно это. Мать, видимо, знала, чувствовала, что тебя ожидает ещё какое-то сильное потрясение… или испытание…
— Какое потрясение?! Хуже чем сейчас уж быть не может! — то ли всполошился, то ли возмутился Прохор.
— Не знаю. Ну, вот, для примеру, взбесится на тебя пан Хилькевич, попадёшь в опалу гневную, вот и будет тебе пекло несносное. Тут уж нехотя дьявола примажешь к такому лиху.
— Да, кажись, нема причины для гнева панского…
— Ну, так я ж тебе говорю, что это просто так, к слову.
— Янинка, а ты ведь тоже многое можешь предвидеть. Неужто Хима что-то заметила, а ты — нет, — не унимался Прохор.
Янинка как-то устало, но ласково провела рукой по волосам Прохора.
— А помнишь купальскую ночь?
— Ещё бы не помнить.
— Я ведь уже тогда любовалась тобой, а ты и не замечал бедную девушку.
— Я тогда тебя вообще, по-моему, ещё ни разу не видел. Ты это к чему?
— Просто, — грустно улыбнулась Янинка.
— Ты так и не ответила мне.
Янинка глубоко вздохнула и сказала:
— Мать правду тебе сказала. Вскорости тебя ожидает ещё какое-то потрясение…
— Когда?
— Не знаю… Но в твоих глазах он уже стоит… Значит, скоро.
— Кто стоит?! — со страхом переспросил Прохор.
— Знак беды.
Прохор в крайнем смятении посмотрел на девушку.
— У меня и так сейчас такая беда, что на семерых с лихвой хватило бы.
— Этой бедой твои глаза уже живут. А о той ты ещё даже и не догадываешься.
Прохор опустил тяжёлый взгляд и крепко задумался. Что ещё готовит ему судьбина? Сколько ещё будет испытывать на стойкость? Сколько ещё будет изматывать душу и тянуть жилы? А главное, за что?
Янинка сидела молча, не мешала его раздумьям, но время шло, и она встала.
— В последний раз я обращусь ко всем тёмным и белым силам, к Дьяволу и Богу… За тебя буду просить… — пристально глядя на Прохора, решительно сказала она. — А теперь мне пора.
— Все-таки уходишь?
— Я так решила. Прощай.
Янинка наклонилась и на прощание крепко поцеловала всё ещё сидящего Прохора, а затем, круто повернувшись и подхватив собранные в дорогу вещи, со слезами отправилась в неизвестность. Как сложится её судьба, что ждёт впереди? Об этом она сейчас не думала. Она полностью доверилась своему чуткому сердцу…