Ведьмин час

Хоффман Рита

Эта деревня опустела мгновенно – вот все были живы, а в следующий миг уже померли. Здесь родилась Варна, здесь переродился Дарий, здесь Рослава обманом заставила глупую девчонку участвовать в страшном колдовстве.

– Есть ли место, которое я ненавижу сильнее? – пробормотал Дарий.

– Аминь. – Варна спешилась, увидев крышу родного дома. – Как думаешь, они…

– Думаю, да. – Он все понял без слов.

– Привал! – выкрикнула она.

Время беспощадно, природа берет свое – сквозь дома и заборы проросли кусты и молодые деревья.

Колдовство не тронуло землю, только людей, но вряд ли здесь скоро появятся новые жители: еще была жива молва о том, что случилось.

В доме пахло лесом и травой, из-под пола проглядывали сочные ростки. На полу под полусгнившим столом валялись кости – останки ее батюшки. У печи примостился еще один скелет, сохранившийся почти полностью, – упавшая навзничь женщина. Люлька была полна пыли, пожухших листьев и прутиков, какая-то птица пыталась свить в ней гнездо.

Медленно ступая по отсыревшим доскам, Варна прошла в комнату и остановилась на пороге – на кровати, все еще укрытый, лежал Красимир, вернее, то, что от него осталось. Она откинула край одеяла и поморщилась – под скелетом темнело зловонное пятно.

– Ты мне…

– Да.

Дарий положил одеяло на пол и начал бережно перекладывать останки мальчика. Варна несколько минут наблюдала за его размеренными движениями, затем встряхнулась и вернулась в большую комнату. К своему удивлению, она обнаружила там Свята – он складывал кости ее матери в свой плащ.

Она почти дособирала останки батюшки, когда Свят спросил:

– Они были хорошими людьми?

– Нет, – ответила Варна. – Она била меня, а он никогда не заступался.

– И отвел тебя в лес.

– И отвел меня в лес. – Ее слова прозвучали как эхо.

– А братья?

– Обычные мальчишки. Дрались, вопили целыми днями. – Она невольно улыбнулась воспоминаниям. – Они бы выросли и стали такими же, как родители. И я тоже.

– Не стала бы, – твердо сказал Свят и выпрямился, прижимая к груди сверток с костями.

– Откуда такая уверенность?

– Тебя привели из леса, обреченную на смерть, сироту при живых родителях. Вместо того чтобы плакать и искать утешения, ты протаранила меня головой.

– Все еще держишь обиду? – лукаво спросила Варна.

– Конечно. Ночами спать не могу.

К ним присоединился Дарий, они вместе вышли из дома, обогнули его и углубились в лес. Варна приметила старое дерево с потемневшим стволом, вооружилась лопатой и попросила спутников не мешать ей. Они отнеслись к ее просьбе с уважением – отошли в сторону, но не оставили ее совсем одну. Спиной она ощущала их немую поддержку.

Размеренно откидывая в сторону комья земли, Варна прощалась с воспоминаниями и обидой. Родителями эти люди оказались скверными, но смерти не заслуживали. Никто не имеет права отнимать жизнь, только Господь, вера в которого почти покинула ее однажды. Жаль, что костей второго брата уже не найти, он заслужил быть упокоенным.

– Скажешь что-нибудь? – Она утерла пот ладонью и повернулась к Дарию.

–

Как служитель церкви? – уточнил он.

– Ну, можешь и пару шуток отпустить, я не против. – Варна усмехнулась.

Встав на краю неглубокой ямы, Дарий достал четки, прикрыл глаза и начал по памяти читать молитву об усопших. Столько лет прошло, а он все еще помнил каждое слово.

– Помяни, Господи Боже наш…

Ей не стало легче, но в сердце появилась надежда, что их души нашли наконец успокоение. Так же следовало поступить со всеми останками, которыми кишмя кишела деревня, но у них не осталось времени – солнце клонилось к закату.

– Можем сжечь все, – предложил Свят.

– Потом. – Варна села в седло. – Нельзя оставлять Рославу одну надолго: кто знает, до чего она может додуматься?

Дальше они двинулись в молчании, но напряжение исчезло. Кажется, им снова удалось смириться друг с другом.

К вечеру они добрались до обнесенного грубым забором двора. Когда Свят принялся тарабанить в ворота, Варна подумала, что он зря тратит время: никто в здравом уме не станет отгораживаться от мира такой стеной и при этом открывать первому встречному.

Однако, к ее изумлению, из-за ворот показалась сначала овечья шапка, а за ней скрюченный болезнью костей дед с опухшим носом. Он окинул их хитрым, плутоватым взглядом, кривыми пальцами прикоснулся к полам плаща Свята, кивнул и отошел, пропуская Светозарного.

Поводья дед отобрал и тут же передал их мальчишке лет тринадцати. Тот, обтерев грязные руки о не менее грязные штанины, повел лошадей к перекошенным стойлам. Дед тем временем жестами звал их за собой, увлекал к приветственно распахнутой двери большого дома. Обостренный нюх Варны уловил запах лукового супа, которым их постоянно кормили в церкви.

Внутри дома царило раздолье: комната была огромной, большая печь пыхала жаром, на ней за полупрозрачной занавеской притаился мальчишка лет пяти – глаза выпучил, но из укрытия не вылезал. Варна показала ему язык – и мальчишка скрылся за тканью. Вокруг худощавой, высокой хозяйки терлись коты – белый и трехцветный, – мурчали, попрошайничали. Та раздраженно отпихивала их ногой.

– Да сколько можно! – выкрикнула женщина, обернулась и застыла, уставившись на гостей. – Здрасьте, – пробормотала она.

– Тут это, белые. – Дед кивнул на Свята, будто хозяйка сама не видела перепачканный землей плащ. – Это, накормить бы, да?

– Да… – неуверенно кивнула женщина. – Вы садитесь, садитесь. Я – Марта, а это дед мой, Никон.

Варна почувствовала ее неловкость, и мысль остановиться здесь стала казаться все менее привлекательной. Зачем беспокоить добрую семью? Живут обособленно, значит, есть на то причины, а они вломились, еще и с закатом, а это, кстати, дурной приметой считается.

– Так, это, – дед оперся локтями на стол и принялся внимательно разглядывать Свята осоловевшими глазами, – вы чего пришли-то? Беда?