Ведьмин Талисман, или Ловушка для архимага

Нехищная Алена

Так, спокойно, Яра, спокойно. Это вовсе не очередное зловещее предзнаменование Судьбы… а если и предзнаменование, то исключительно доброе. Ведь не зря ж говорят, что чем сильнее ударишься, тем больше удачи будет…

— То не леший злобно чудит Митрофаний это в будке Нет цепи и поводка Кто в ворота — всем хана! Ух-ха-а!!! — громко отомстили за меня по ту сторону забора. Ругаясь

и потирая ушибленные места, я кое-как отряхнула снег и потрусила к городу.

Последний, самый важный ингредиент будущего ритуала нашелся на ближайшей помойке. Теперь я знаю, что чувствует начинающий маньяк, когда будущая невинная жертва доверчиво греется у груди своего убийцы. Шкурка моей добычи отличалась редкостной облезлостью, зато котенок был уже подросший, и к тому же черненький — то, что в черномагических обрядах можно использовать только черных кошек, не более, чем красивая легенда, но белый или там пятнистый демон — это как-то несолидно.

У-уу… Я пыталась себя уговорить, что подселить кошаку в мозг демона — еще не значит убить, но любопытный взгляд горящих зеленью гляделок все-равно как-то царапает совесть. С животными, в отличии от людей, я всегда мгновенно находила общий язык, таков уж мой Дар. С любыми — больными, озлобленными, дикими…

Заснеженная ночь оглушает безмолвием, ни шороха, ни звука, только скрип снега под ногами, а мне кажется — весь мир затаился в ожидании грядущей волшбы. Я иду по широкой наезженной дороге, проложенной через лес, призрачный свет двух лун ручьями растекается по оставленным в снегу экипажами колеям, и сосны-великаны по бокам сплошной темной стеной поднимаются к черному небу. Это похоже на гигантский коридор, ведущий прямиком в Чернобогово царство. Уж не в Бездну ль меня призовет мое чаровство?

Все лесные тропинки давно замело, не найдешь, но место, где надо свернуть, я угадала безошибочно. Ни один колдун не может не учуять ведьмин круг. Пусть даже древний, пусть даже давным-давно недействующий, неважно. Нас натаскивают на это с первых дней, как гончих собак на след… да собственно, сама природа нас, наверное, для этого и создала…

Поляна, снега мне выше щиколотки и по кругу — двенадцать огромных, в землю наполовину вросших валунов, а если смести с них снег, можно различить полустертые временем руны.

Прорывы любят случаться в одних и тех же местах. В народе их называют «нечистыми». Оттуда и зверь бежит и трава не растет, а к людям беспричинно хвори нервные цепляются. Маги огораживают их заклятьями защитными и следят. Круги могут замирать на столетия, а потом опять активизируются. Но замерший круг — это хорошо. Удобно. И Прорыв над головою не раскроется, и не следят за ними почти, а ткань мира такая тонкая и энергия особенная здесь…

Просто идеальное место для ритуалов вроде моего.

На самом деле все эти знаки, пентаграмма, вычерчиваемая мной прямо на снегу - все это нужно не

для магии, а для мага. Подсказки, заранее проложенные тропинки. И древние слова заклинания - только помогают входить в особое состояние сознания. И Ведьмин круг - здесь ткань мира тоньше, легче проколоть, не более… Чем старше ты и опытнее, тем меньше тебе надобны ритуальные пляски. Кто-нибудь великий сделал бы мою работу одним усилием воли, без всей этой возни… увы, я без ритуалов пока-что не умею.

Но сейчас меня это не огорчает нисколько. Люблю чаровать вот так - когда над душой не стоит никто из наставников, и спешить некуда, и цель достойная, и ты наедине с Космосом…

Вселенная - самый совершенный музыкальный инструмент с мириадами струн и вряд ли смертному под силу вынести всю гармонию и красоту ее музыки, услышать бы хоть отдельные аккорды… Я, кажется, что-то там ныла сегодня, мол, жизнь не удалась и все такое? Неблагодарная.

Как смеет жаловаться на судьбу тот, кто хоть раз в жизни держал смычок над струнами Мироздания?

Коснуться едва-едва и услышать негромкий ответ. А потом дернуть изо всех сил и почувствовать, как рвется струна… это похоже на то, как рвется сердце и хочется дико кричать от боли в унисон содрогнувшемуся миру…

Желтый круг на черном.

Луна?

Холодно.

Что это было?

Тело ватное, как после долгой лихорадки, даже повернуть голову — подвиг.

Котенок сидел у самого моего лица, щекоча щеку усами. Облезлый, дрожащий от холода, следы запекшейся крови у горлышка и огромные, черные, черные даже на фоне ночи, словно поглощающие любой свет, без блеска, без жизни, немигающие глаза.

Глава 2

— Я так долго вас искал в этом грустном бытии У метели отбирал ваши легкие следы…

Деревянные от холода губы шепчут и шепчут все те же осточертевшие строчки глупой песни, невесть отчего намертво засевшей в памяти. Как заклинание. Или как молитву.

— Что же вы не рады мне И кричите «Сгинь, упырь!»…

Снег падает неспешно, неслышно, мохнатой колючей стеной, словно бы мягко отталкивая:

«Нет дороги, нет… Во всем мире больше нет ничего, кроме меня… Стой, глупая…» Разлапистые ветки цепляются за пальто, пытаясь задержать и обиженно стряхивают за пазуху холодные мокрые снежки, и белою периной под ногами давно уже распахнуты желанные объятья забытья, и каждый новый шаг — еще одна победа над искушением прилечь немножко отдохнуть под ближайшей елочкой. Дойти. Не мысль уже, не осознанная цель, инстинкт, первобытный, звериный, наверно, именно так в самую лютую вьюгу волки безошибочно находят дорогу к человеческому жилью…