Ведьмина генетика
Шрифт:
Акрен закатил глаза. Какая бравая система безопасности.
— Я знал, чудовище, что ты меня дождешься, — протянул он, похлопав вороного по крупу, — и оглянулся на мага. — А теперь тебе, Танмор, придется бежать очень быстро. Насколько я понимаю, твоей невиновности будет недостаточно, чтобы покинуть эту тюрьму, так что придется бежать за лошадью.
— Не хочешь из человеколюбия прихватить меня с собой? — поинтересовался маг как-то бессильно и разочарованно.
— Из человеколюбия? — вздохнул Акрен. — С чего б то? Вы ж договаривались, как меня прирезать.
Он запрыгнул
— Рассчитать тебе скорость, с которой надо бежать, чтобы успеть, или ты сам справишься с этой непосильной задачей?
*Некромант Танмор — один из персонажей "Следственной некромантии"
Глава тринадцатая
— Безголовый, ничего не понимающий в политике, не умеющий здраво оценивать свои силы тиран! — прорычал Мартен. — Так и передай! — рявкнул он на слугу, виновато топтавшегося на пороге. — И скажи, что если Его Величество вздумает услышать это лично, то пусть приходит, я с огромнейшим удовольствием все повторю. Слово в слово!
Слуга, очевидно, оценив суровый нрав принца, покорно поклонился и поспешил скрыться за дверью во избежание каких-нибудь еще откровений сына относительно политических намерений его отца. То, что Мартен был во многом не согласен с королем Лиаром, и так все знали — Его Величество далеко не всегда принимал правильные политические решения, да и в Рангорне считалось нормальным иметь собственное мнение относительно всего происходящего в стране, — но прямые оскорбления все-таки не приветствовались. Тем более, наносимые кронпринцем собственному отцу.
— Мне бы за такое отрезали язык, — отметила Белла, устраиваясь поудобнее в кресле.
С нею Лиар, к счастью, вел себя помягче — может быть, понимал, что будущая невестка все-таки чужеземная принцесса, и с нею надо поступать предельно осторожно. А может, просто не мог злиться на нее так сильно, как на собственного сына.
— Знаешь, — Мартен буквально упал во второе кресло, — если б не вот это, — он тряхнул запястьем, демонстрируя браслет-ограничитель, — и если б не то, как он поступил с Акреном, я б его понял. Но я уже второй день пытаюсь объяснить ему, что должен все исправить! И что я слышу? "Ты, мерзавец, женишься, и вы будете счастливой парой ездить по стране, приветствуя народ!" Народ приветствовать он хочет, ты понимаешь?! Старый дурак!
— Он не старый, — возразила Белла, очевидно, ничего не имеющая против дурака. — И если ты думаешь, что я сгораю от желания стать твоей женой, то ты очень серьезно ошибаешься.
— Я не тешу себя такими наивными иллюзиями, — покачал головой принц. — Можешь не переживать по этому поводу.
Он не стал говорить, что, возможно, с удовольствием женился бы на Белле — в любых других условиях. И без участия в обустройстве этого бракосочетания его любимейшим, драгоценным, высокочтимым папочкой. Но, к его огромному сожалению, условия были именно такими, как их мог наблюдать Мартен. Белла — скорее пленница, чем гостья, он сам — уж точно не кронпринц, а какой-то цепной пес, причем вместо ошейника на нем — браслет, временно блокирующий все магические способности Мартена.
Его
Он подошел к окну и устало оперся руками о подоконник. Собственные покои, которые принц и без того не особенно любил, теперь и вовсе превратились в надежную и ненавистную тюрьму. Вокруг слуги, впереди одна только перспектива скорой свадьбы, абсолютное отсутствие любой информации и контакта с внешним миром…
И папенька, считающий, очевидно, что он уже окончательно победил в этом сражении с собственным сыном. И, к сожалению, совсем скоро придется поверить в то, что он прав.
— Я вижу, тебе не особенно и мешает этот браслет, — произнесла вдруг Белла.
— О чем ты? — удивился принц.
— Огонь, — спокойно пояснила девушка, поднимаясь со своего места. — Разве это не ты погасил его силой мысли? Ковер уже воспламенился, а потом огонь потух, в течение нескольких секунд.
Мартен удивленно оглянулся и посмотрел на нее.
Белла стояла совсем рядом и смотрела на него, как-то странно прищурившись, словно заподозрив в чем-то. Улыбка, игравшая у нее на губах, ничего общего с торжественной или заносчивой не имела, она была спокойной и какой-то умиротворенной, что ли. Словно принцесса нашла доказательство своей правоты в какой-то обычной вещи, на которую сам Мартен даже не обращал внимания.
— Да ну, — покачал головой кронпринц. — Я в самом деле ни на что не способен! — он вскинул руку и попытался зажечь магический пульсар, но ничего не изменилось. Сколько б он ни пытался отыскать силу, этот странный источник, живущий где-то в его теле и обычно так легко откликавшийся на зов, ничего не происходило. — Вот видишь, — он печально вздохнул. — Это случайность. Может быть, огонь сам погас.
— Нет, — твердо промолвила Белла. — Я способна отличить магическое вмешательство от обыкновенного огонька, который захотел себе и погас! Вспоминай, что ты сделал, чтобы остановить пламя?
Мартен застыл, все еще сомневаясь в том, что это действительно было его рук делом. Он закрыл глаза, пытаясь восстановить перед глазами картину происходящего, представил, как пламя скачет по ковру, и он одной силой мыслью велит ему погаснуть…
Нет, не так.
Он верит, что никакого огня там нет. Потому что ему так хочется.
Дело было не в колдовстве. В вере. В силе мысли, оказавшейся куда более могучей, чем обыкновенная магия. Акреновой веры хватало для того, чтобы рядом с ним не действовала никакая магия, а чем Мартен хуже? Нет, конечно, хуже он многим, и таким гениальным политиком, как советник Шантьи, вероятно, никогда не станет, и народ его, скорее всего, до такой степени не полюбит, но все равно! Ведь этот браслет не будет действовать на него — достаточно только поверить.
Или поверить в то, что его нет на запястье.