Ведьмы из Броккенбурга. Барби 2
Шрифт:
Единственным ковеном, который не собирался отказываться от старых добрых традиций кровопускания, был «Вольфсангель». Издавна взращивающий своих дочерей как цепных сук, он не препятствовал им решать вопрос старшинства так, как это было при жизни их прапрапрабабок. Правда, и поединок проходил не вполне в духе дуэльного кодекса, принятого в Броккенбурге. Претенденток на роль верховной сучки попросту запирали безоружными в глухой зале в подвале «Цвингера». Лишенные привычных им ножей, они вынуждены были рвать друг друга как дикие звери, зубами и пальцами. Неудивительно, что
Интересно, как принято выбирать новую хозяйку в «Ордене Анжель де ля Барт»? Должно быть, претендентки отлизывают друг дружке до тех пор, пока одна из них не захлебнется, подумала Барбаросса с мысленным смешком, черт, надо было спросить Кузину, когда была возможность…
— Значит, Каррион и Гаста рано или поздно скрестят мечи? — уточнил Лжец, чертя несформировавшейся культей на стекле банки какие-то одному ему ведомые знаки.
Барбаросса фыркнула, едва лишь представив этот поединок.
— Если и скрестят, ровно через три секунды рыжая сука лишится обоих рук и головы. Черт, хорошо бы это увидеть, но нет. Гаста хитра как столетний демон, она нипочем не станет подставлять свою шею под рапиру Каррион. Она попытается взять хитростью. Использует яд, удавку или нож в потайных ножнах. Может, еще какую-нибудь дрянь…
— У нее есть право не вступать в противостояние?
— Есть, — Барбаросса кивнула, собираясь с духом, чтобы подняться на ноги, — Никто не заставляет сестру претендовать на хозяйский трон. Вот только…
— Что?
— Через пару месяцев, она, верно, сама удавится в подвале.
— Отчего это?
Барбаросса вздохнула. Она и забыла, что многие вещи, очевидные для ведьмы, для обитателя кофейного столика такие же смутные и противоречивые, как для нее самой — ритуалы в адских чертогах.
— Жизнь «пятерки» в ковене не назовешь сладкой, — неохотно ответила она, — Ей уже не по чину быть сестрой-капелланом или сестрой-кастеляном. Если она не заняла кресло главной суки, все прочие будут смотреть на нее как на…
— На кусок дерьма?
Барбаросса кивнула.
— Ей будут улыбаться в лицо, может даже, приподнимать шляпу при встрече, ее будут звать старшей сестрой, но… Вторая «пятерка» в ковене — это как второй хвост у катцендрауга. Ее никогда не будут уважать младшие сестры и прочие суки. Ее приказы будут выполняться, но так вяло и пренебрежительно, что она и отдавать-то их лишний раз не захочет. Вся ее жизнь превратиться хрен знает, во что. Ни обязанностей, ни почета, ни уважения, одни только кривые улыбочки в спину да почти не скрываемые смешки. Ничего удивительного, что такие долго не выдерживают. Сбегают из ковена и пытаются жить своим умом.
— Вот только… — Лжецу удалось произнести это с ее собственной
— Вот только паршивая это жизнь. Ведьму пятого круга не примет ни один ковен, даже «дикий» — кому охота с такой связываться? Ее не примет Шабаш — тамошние матриархи охотно пожирают таких, вымещая на них всю свою злость. Вот и выходит, что ничего у них толком не остается. Ни своего угла, ни семьи, ни сестер. Мало того, ковен, который они покинули, часто не против испить их крови — бегство от сестер все еще считается в Брокке одним из самых тягчайших грехов.
— Значит, вот как… — пробормотал Лжец, рассеянно водя культей по стеклу, — Я был прав, человек, который создавал все эти традиции и правила — больной на всю голову ублюдок, помышляющий только о том, как бы истребить побольше юных сук, а выживших повязать кровью и сделаться примитивными хищницами.
Барбароссу это задело. Не так сильно, как рапира Каррион, но тоже болезненно.
— Ну конечно! — зло бросила она, все еще стоя на коленях, — Куда лучше прислуживать выжившему из ума старикашке с его ручным демоном…
— И сейчас ты лелеешь надежду на то, что в следующий год Каррион сживет со света Гасту и сама сделается хозяйкой «Сучьей Баталии», — для обладателя раздувшейся головы Лжец на удивление легко совершил вполне человеческий кивок, — А ты, надо думать, сделаешься при Каррион сестрой-капелланом. Уже сама станешь избивать младших сестер в фехтовальной зале, полосуя их до мяса.
Хитрый ублюдок. Барбаросса принялась растирать ноги, пытаясь быстрее вернуть им силы. Вот о чем ей ни в коем случае нельзя забывать, пока она не выкрутилась из этой истории — похожая на изуродованного младенца тварь в банке — хитрый ублюдок. Может, он и не читает ее мысли, но необычайно внимательно изучает все исходящие от нее сигналы, легко толкуя их и обращая в свою пользу. На редкость наблюдательный и хитрый сукин сын.
— Думаешь, из меня не получится сестра-капеллан, Лжец?
Гомункул внимательно изучил ее — точно видел впервые.
— Напротив, — кратко отозвался он, — Вполне вероятно, что получится, и отменная. Вот только…
— Что?
В улыбке гомункула было что-то от акулы, даром, что он не мог похвастаться ни одним зубом.
— Шахматы требуют от игрока просчитывать позицию на доске на несколько ходов вперед, но ведь и фехтовальное искусство требует того же. Уверен, даже ты, не выделяясь великим умом на фоне своих сестер, просчитала ее не только на один год вперед, но и на два.
Барбаросса напряглась. Черт, как будто у нее сегодня была возможность расслабиться…
— Что ты хочешь сказать, бородавка?
— Не делай вид, будто не понимаешь, о чем я говорю, — Лжец поморщился, — В твоем ковене семь сестер третьего круга, твоих ровесниц. Это означает, что через год у тебя будет семь соперниц, каждая из которых вполне может стать хозяйкой «Сучьей Баталии», потеснив тебя.
— Херня! — мгновенно вырвалось у нее, — Я…
— Хочешь сказать, ты никогда не задумывалась о том, чтобы стать хозяйкой ковена?