Ведьмы танцуют в огне
Шрифт:
Рядом с Готфридом шагал отец Фиделиус — низкий, округлый и плешивый. Кажется это именно он исповедовал старуху Фаульхайма. А может быть и нет. Всю дорогу говорили о войне со Швецией и сошлись на мнении, что шведами управляет дьявол, и что Господь не потерпит святотатства и накажет изуверов.
А потом Готфрид решился спросить то, о чём думал два дня.
— Святой отец, скажите, а что написано в Исходе, глава двадцать вторая, стих восемнадцатый?
— М-м… — промычал священник, закатив глаза. — Ах, да: «Ворожеи не оставляй
— Просто, вспомнилось что-то…
Дома у Готфрида священник достал свои принадлежности и долго ходил по комнатам, кропя святой водой и читая молитву. Особенно крепко он взялся за постели Эрики и Готфрида: он окропил их трижды, так что, наверное, спать на них в эту ночь будет невозможно. А ну и пусть, главное что кошмарные сны исчезнут, а подобную мелочь можно и перетерпеть, ничего страшного.
Когда же священник ушёл, приняв щедрое пожертвование, дом казался наполненным свежестью и чистотой. В нём так легко дышалось, но у Готфрида ещё оставались сомнения в том, что его мерзкие ведения кончились.
Перед сном он строго-настрого наказал Эрике разбудить его ранним утром, и плюхнулся на постель прямо в одежде — усталость срубила его.
Глава 14
ДОРОТЕЯ ФЛОК
И на следующий день Путцер всё молчал. Кажется, это начало надоедать даже судьям. Они бы с большей охотой растянули на дыбе какую-нибудь полуголую ведьму, да послушали её вопли. А скорняк, эта жирная и потная туша, этот измученный пытками кусок дерьма, висел на страппадо, закатив глаза и молчал как рыба. Казалось, от ежедневных мучений он вообще перестал что-либо чувствовать и понимать.
— Рудольф Путцер, вы признаёте, что были в ночь на первое мая на шабаше в Хаупсморвальде?
Молчание.
— Рудольф Путцер, как вы объясните своё присутствие на шабаше в Хаупсморвальде?
Молчание. Только поскрипывает натянутая до отказа верёвка.
— Рудольф Путцер, заключали ли вы договор с дьяволом?
Молчание.
— Рудольф Путцер, где находится книга с именами всех ведьм и колдунов Бамберга?
И только молчание в ответ.
— Может попробовать латынь? — предположил Фёрнер. — Quo usque Rudolf, abuter patientia nostra?
Скорняк не ответил.
— Колдовство, — прошептал один из судей доктору Фазольту. — Человек не может так молчать.
— Может быть, отправить его в тюрьму, да и пусть сидит? — задумчиво обронил Фазольт. — Хотя, нет. Пусть повисит, может быть, потом заговорит.
Господа судьи поднялись со своих мест, начали собираться на обед. Ганс Шталь скрипел пером, спеша записать в протокол все действия подсудимого и судей.
— После обеда ещё допросим, — Эрнст Фазольт, не дожидаясь других, уже подошёл к дверям.
Инквизиторы вышли, и сквозь раскрытую дверь Готфрид видел, как герр Фёрнер взял протоколы параллельных дознаний и принялся читать.
Дверь закрылась.
— Хорошо
Он вздохнул и живот его красноречиво заурчал.
Готфрид не успел ответить, потому что дверь снова отворилась.
— Герр Фёрнер вас к себе просили, — сказал стражник, показавшийся в проёме.
Готфрид коротко кивнул. Как только он вышел во двор, то увидел только удаляющиеся кареты. Пришлось идти пешком.
Когда он добрался до ратуши, кареты уже все стояли возле Высокого Моста.
— Герры судьи давно приехали? — спросил он у стражника.
Тот почесал шлем, отогнал назойливую муху и только тогда ответил:
— Примерно четверть часа назад.
Из ратуши вышла девушка. Лицо её показалось Готфриду смутно знакомым, но он не обратил на неё внимания. А, обратив, понял бы, что девушка была та самая, которую он совсем недавно спас от изнасилования.
Хэлена же, увидев Готфрида, спрятала глаза и поспешно пошла прочь.
В кабинете викария уже находились инквизиторы, ведущие дела Каталины Фридман и Дитриха Аальхаута.
— А, Айзанханг, — Фёрнер поднял глаза от бумаг. — Проходите, сейчас дождёмся доктора Айнвага и начнём.
Айнваг вёл дело Якоба Вебера. Он показался через минуту, извинился за опоздание и снял шляпу.
— Герры, — начал Фёрнер, поднявшись из-за стола. — Я имею сообщить вам пренеприятное известие: Каталина Фридман подтвердила, что в городе действует ведовская секта.
Инквизиторы молчали, слушая слова викария. Все давно были в этом уверены, но некоторых, особо тёмных, известие это оглушило, словно молотом.
— Однако есть и хорошие новости, — продолжал тем временем викарий. — Каталина Фридман так же призналась, что существует некая книга имён всех тех нечестивцев и еретиков, состоящих в ковене. Доношу это до вашего сведенья, потому что сейчас основная цель дознаний — узнать, где и у кого находится книга. Повторю, что в ней записаны имена всех участников ковена. И если этот список попадёт к нам в руки, то… — Фёрнер обвёл присутствующих взглядом. — Полагаю, не нужно говорить, что в таком случае дни ковена сочтены. И ещё: за пределы ратуши эти сведения не должны выйти. А теперь все свободны.
Инквизиторы разошлись, сразу же за дверью начав обсуждать всё услышанное.
— Айзанханг, пойдите-ка в Труденхаус, дабы Путцер не наложил рук на себя. А мы с геррами инквизиторами обсудим услышанное за сытным ужином. Так ведь, герры?
Герры вразнобой принялись кивать и соглашаться, а Готфрид щёлкнул каблуками и направился обратно.
Когда он прошёл в зал дознаний, Дитрих сидел на месте инквизитора, сложив ноги на стол и что-то рассказывал скорняку.
— Ну что? — он опустил ноги на пол и встал, когда Готфрид затворил за собой дверь. — Что тебе сказали вчера?