Ведьмы танцуют в огне
Шрифт:
— Грамоте обучен? — спросил он.
— Нет, — трактирщик помотал головой.
— А кто обучен?
— А мне откуда знать?
— А оттуда, — с нажимом сказал Готфрид, — что тот, кого мы ищем — колдун и чернокнижник. А это, — он достал и развернул перед трактирщиком бумагу, — приказ арестовать его. Подписанный самим викарным епископом Фридрихом Фёрнером.
Хозяин сразу смекнул, чем дело пахнет и, ударив себя по лбу, выдал:
— Ах да, останавливался у меня такой! Назвался, кажется, Иоганном Хартманом. Одет был не то чтобы богато, но в новую одежду.
— Давно уехал?
— Позавчера, кажется. Сначала словно опасался кого-то, а как собирался уезжать, то быстро-быстро своё барахлишко собрал и драпанул так, что пятки сверкали. Вы уж, майстер ведьмоискатель, не обессудьте. Я вам про него поостерёгся рассказывать, потому что решил что вы разбоем каким занимаетесь или убить его задумали.
— В какую сторону уехал?
— Не знаю. Собрал вещи, оплатил постой и был таков. Я его до тракта не провожал, не знаю.
— Понятно. А кто ещё про него что знать может?
Трактирщик пожал плечами.
— Тоже не ведаю. Он разговоров не разводил тут, ходил мрачный, как туча. Жил всего, наверное, дней пять. То ли ждал кого знакомого, то ли оказию искал. А потом будто случилось что — собрался быстренько и бежать. Как будто вас почуял. Колдун ведь, говорите?
Готфрид рассеяно кивнул.
— А куда он ходил, пока жил здесь? Не может же быть, чтобы он всё время здесь сидел.
— Ходил куда-то. Вот только я не знаю, куда. Может и вправду оказию искал? А может и в лесу свои чёрные дела делал. Колдун ведь!
— Может быть остались какие-то его вещи? — встряла в разговор Хэлена. — Может быть, одежда?
— А книга у него с собой какая-нибудь была? — тут же спросил Готфрид.
Трактирщик немного опешил, не зная, на какой вопрос отвечать первым, но быстро пришёл в себя и сказал:
— Вещей у него с собой мало было — одна сумка, набитая до отказу. Насчёт книги не знаю, может она у него в сумке и лежала. А что за книга? Колдовская?
— Можно ли осмотреть его комнату?
— Конечно можно! — усмехнулся хозяин трактира. — Я же в неё вас и поселил! Чего-нибудь ещё?
Готфрид не ответил и уже повернулся, чтобы уйти, однако трактирщик окликнул его:
— Подождите, подождите, герр ведьмоискатель! Ради успеха вашего дела, разрешите вас бесплатно угостить пивом? У меня оно лучшее в Эрлангене! Помните, «Закон о чистоте пива?» С прошлого века? Так вот: только солод, хмель и вода. Уж не откажите…
И он скрючился, достал из-под стойки две оловянные кружки и метнулся к бочке с пивом.
— Нет-нет! — остановил его Готфрид. — Понимаете, мы с фройляйн стеснены в финансах… Можно нам лучше один ужин?
Трактирщик немного помедлил, соображая, а потом улыбнулся:
— Конечно можно… герр?
— Айзанханг.
— Вот, ага, Айзанханг. Сегодня вас будет ждать королевский ужин, уж поверьте мне!
Он немного помедлил, всматриваясь в лицо Готфрида, а потом вдруг, с удивлением и какой-то нарастающей злобой процедил:
— Постойте-ка… это что же получается? Вас на тракте тоже…
Договорить он не успел,
— Ну это же ни в какие ворота не лезет! — озлобленно заворчал трактирщик. — Проклятые оборванцы!
Он злобно засопел.
— И часто так бывает? — в голосе Готфрида не было никаких эмоций, только лёд.
— Да уж бывает! — скривился трактирщик от злобы и отвращения. — Но чтобы церковных людей грабить — это они уже обнаглели!..
— Кто — они?
— Да разбойники эти, падаль паскудная. Едут от нас в Бамберг люди или обратно — грабят, деньги отбирают, убивают, кого придётся… Люди теперь без охраны по тракту не ездят. Видано ли это, чтобы самый задрипанный крестьянин вёз свою вонючую репу под охраной троих вояк? Нападают в масках, мужиков режут, девок насилуют и тоже режут. Деньги забирают, коней уводят непонятно куда. Продают, наверное. И вещичками награбленными торгуют. Приходилось мне видеть, как вещь какого-нибудь убитого ими другого хозяина тут находила. Недавно у одного кольцо серебряное увидел, которое нашему Йоргу принадлежало. «Где взял?» — спрашиваю, а он мне в ответ, мол, подошёл мужичишка какой-то и предложил купить по цене дешёвой. Ну он, не будь дурак, и купил. А то что кольцо с трупа сняли, не ведает. Такие вот дела.
Раньше-то людей святых не трогали. Ну там, священников разных или иных духовников. Да наших, вроде, тоже не сильно обижали. А нынче, стало быть, всё равно им. Что же теперь-то будет?
— Спасибо, — сказал Готфрид.
— Вам спасибо, герр Айзанханг! Если бы вы вовремя не сказали, пришлось бы пиву стоять. А выдохшееся пиво, знаете ли, вредит здоровью.
Потом они пошли в снятый домик и обыскали свои комнаты.
Хэлена ходила из угла в угол, ощупывая пространство растопыренными пальцами и что-то еле слышно приговаривая.
Готфрид же обшарил каждый закуток, заглянул в каждый сундук, даже в дымоход, однако нашёл только пыль, сажу, хлебные крошки, мышиное дерьмо и обгрызенные ногти.
Хэлена подержала эти ногти в руках, что-то пошептала, а потом отрицательно покачала головой.
— Ногти не его. Но он тут был, я чувствую. И он чего-то очень боялся. Поэтому и бежал отсюда.
— Нас почуял?
Ведьма пожала плечами.
Весь оставшийся день они осматривали деревню. Сплошь жилые дома, склады, амбары и небольшие ремесленные мастерские. В мастерских никто Флока в глаза не видел.
— Я чужаков сразу вижу, — сказал им усатый кузнец, весь чёрный от сажи и блестящий от пота. — Ко мне обычно всё наши идут — кому плуг починить, кому кобылу подковать, кому гвоздей надо. Чужакам же подковы нужны, да обода на колёса. Своих-то я всех с детства в лицо знаю, а чужаков нет. Вот и говорю, что точно не было такого, как вам надобно.
Так они и ходили до заката, но никто из местных жителей так и не рассказал ничего о Флоке. Готфрид смотрел на неторопливую и спокойную деревенскую жизнь, на небольшие домики крестьян, и думал, как хорошо было бы поселиться с Эрикой здесь, вдали от городской суеты.