Ведьмы танцуют в огне
Шрифт:
Мартин не лаял приветственно, не встречал хозяина за два квартала от дома. Да и что с него взять — молодой, на улице весна… Ходит, поди, где-нибудь по своим собачьим делам.
Готфрид завернул за угол и вдруг остановился, как вкопанный: одно окно было разбито, дверь распахнута настежь, в стороне лежал труп Мартина. На морде животного застыл хищный оскал, а в остекленевших глазах стояла злоба.
Он подошёл немного ближе и перекрестился, уже понимая, что произошло. Её похитили.
— Готфрид? — из-за
— Да, — резко ответил он. — Что вам, майстер Браун?
— Ничего, — смешался тот. — Просто я видел, что тут произошло…
— И что же? — Готфрид приблизился к дому, осторожно заглядывая внутрь.
Сосед подошёл к нему и посмотрел на разбитое стекло и открытую дверь.
— Тут какие-то люди в чёрных масках вломились в дом. Я как звон стекла услышал, сразу выглянул. Они вытащили девушку твою, посадили её в карету и умчались.
— В какую сторону?
— Туда, — он махнул в сторону Ланге штрассе. — С ними ещё была какая-то женщина в лохмотьях.
— Старая?
— Кажется, да. У неё капюшон был, я лица не разглядел…
Они вошли в дом, под ногами захрустело выбитое стекло. Майстер Браун быстро перекрестился. С камина были сметены подсвечники, постель разворошена, как будто на ней происходила битва. Из кухни вышла кошка и жалобно мяукнула.
— Быстро они вышли?
— Почти сразу.
Постель не была примята, никто не валился на неё с похотью, и это немного утешило Готфрида.
— Будешь свидетелем, — сказал Готфрид твёрдо. — Опишешь в Труденхаусе, что и как произошло.
— М-м-м… — начал мямлить тот. — Да я особо-то ничего и не видел.
— То есть? — Готфрид начал злиться. — Ты что же, еретиков будешь защищать?
— Не в том дело, просто не хотелось бы… — Гельмут замолчал, выжидающе глядя на Готфрида.
— Боишься в Труденхаус идти?
— Боюсь.
— Не бойся, тебя никто не тронет.
— Но слухи…
— Чушь. Честных людей не пытают.
Майстер Браун с сомнением пожал плечами.
— Будешь свидетелем?
— Буду, — всё же кивнул он.
Готфрид поблагодарил его и побежал к ближайшему экипажу.
— Куда едем? — деловито спросил извозчик.
— В Труденхаус.
Он пронёсся по пустеющим залам, взбежал по лестнице и оказался прямо перед кабинетом викария. Однако путь ему преградили двое солдат, охранявших дверь.
— Герр викарий никого к себе не пускает, — сказал один из стражей, и они скрестили древки алебард.
— Но у меня срочное дело! — разозлился он. — Пропусти, болван!
— Не велено.
— Эрику похитили! На мой дом напали!
— Не велено.
— Хотя бы доложи…
— Не велено.
Внутри у Готфрида всё закипело.
— Плетей захотел? — зарычал он. — Я тебе приказываю отойти!..
— Что тут за шум? — дверь кабинета
— Эрику похитили прямо из моего дома! — выпалил тот.
Лицо викария, расслабленное белым вином и приятной беседой, сразу же стало жёстким, заострилось, как у хищника.
— Что? — переспросил он. — Впустите его!
Стражники отошли в стороны.
Готфрид влетел в кабинет. Внутри пахло вином, стояло блюдо, в котором осталось только масло и обгрызенные кости. На стуле напротив стола викария сидел Эбенхольц и карябал что-то в своей книжице.
— Что именно произошло? — спросил викарий, усаживаясь в своё кресло.
Готфрид выложил ему всё, как на духу.
— Что? — возмутился Фёрнер, вскочил и начал быстро ходить по комнате. — Возмутительно! Это не просто похищение! Это плевок в лицо инквизиции! Прямо у нас из-под носа… Эй, вы! — он позвал солдат из-за двери. Срочно соберите всех сержантов и старшин, и чтобы через пять минут были у меня в кабинете.
Солдаты отправились выполнять. Однако, как выяснилось через некоторое время, все уже разошлись по домам. остались только командующие ночной стражи.
— Вот что, — говорил Фёрнер, прохаживаясь взад-вперёд перед двумя старшинами. — Наглость колдунов не знает границ. Сегодня они осмелились похитить Эрику Шмидт, ту самую, которую сержант Айзанханг взял под свою опеку и защиту. Она — ценный свидетель, а её выкрали среди бела дня из его дома самым наглым образом! Это неслыханная дерзость.
Слава Богу, что несколько минут назад мне доложили, что в дом, который Айзанханг указал ранее, заходили люди. У нас нет времени на слежку или промедление — нужно брать их сейчас! Вы, собирайте всех солдат и стройте их перед воротами, обратиться к силам гарнизона мы уже не успеем, — отрывисто скомандовал викарий.
Старшины поспешили выполнять. Собирать гарнизон или будить спящих солдат уже не было времени.
Ландскнехтов построили перед воротами ратуши — двадцать человек в стальных панцирях. Из коморки принесли чугунную болванку — таран, чтобы выбивать двери.
— Ваша задача, — говорил викарий, стоя перед ними, — арестовать всех, кто сейчас находится в доме по Унтере Кёнигштрассе и доставить их в Труденхаус, чтобы сразу же начать дознание. Подчиняться будете сержанту Айзанхангу. Выполнять!
— Кру-угом, — скомандовал Готфрид и два десятка ландскнехтов разом повернулись. — Шагом марш!
Когда они с грохотом шагали по улицам, мимо сонных домов и закрытых лавок, Готфрид краем глаза отмечал, как появляются в тёмных окнах сонные лица. Испуганные взгляды женщин, напряжённые взгляды мужчин, удивлённые лица детей провожали их вдоль по улицам. Не беспокойтесь, думал он. Сегодня мы идём не за вами.