Ведьмы танцуют в огне
Шрифт:
Только ближе к утру он пришёл в себя, когда сжимал Хэлену в своих объятьях.
— Тебе понравилось? — спросил он.
— Да, — ответила Хэлена, хотя внутри у неё всё болело.
— И мне, — сказал он. — Даже не жалко, что танец плодородия пропустил…
Они помолчали какое-то время, а потом Хэлена, чтобы нарушить тишину, спросила:
— Как тебя зовут… звали до вступления?
— Ганс. Ганс Адльмюллер. А тебя?
— Хэлена Каленберг.
Снова повисла тишина, а потом Ганс спросил:
— Хэлена, а ты не знаешь, кто должен будет
— Если ты хочешь лишить её девственности, говори с Матерью, — ответила она недовольно.
Ганс приподнялся на локте.
— Что случилось?
— Ничего.
— Почему ты злишься?
— Потому, — Хэлена помолчала. — Потому что Эрике вечно всё самое лучшее достаётся.
Ганс смотрел на неё, силясь понять.
— Её выбрали в невесты Цернунну, за ней все бегают, будто она из золота отлита. Как будто она так важна! — объяснила она.
— Но она и вправду важна, — робко заметил Адльмюллер.
— Да совсем она не важна, — фыркнула Хэлена в ответ. — Эта девчонка только всё портит. А Мать этого не замечает. Я стараюсь, помогаю Матери, поддерживаю её во всём, а она думает только об Эрике! Она хочет сделать её следующей жрицей, хочет, чтобы она заняла её место…
— Её желание вполне понятно, ведь Эрика…
— Не хочу больше слышать о ней! — прошипела Хэлена и отвернулась. Она возненавидела его за то, что ему, как и всем, нравилась эта глупая девчонка.
Ганс аккуратно обнял её и прижал к себе.
— Ничего, всё будет хорошо.
— Не будет, — сказала Хэлена.
— Ты мне нравишься.
А она промолчала в ответ.
Глава 28
ВЕДЬМЫ В ЦЕРКВИ
Воскресное утро благоухало, и цвело всеми красками солнца. Дождь прекратился ещё ночью, поэтому улицы были почти сухими, а от земли подымался запах сырости. В этот день многие жители Бамберга, ища заслуженного утешения или незаслуженного прощения, стремились на воскресную мессу. Они шли группками, хлюпая по лужам, кутаясь от холодного ветра в серые тряпки.
— А зачем мы идём в церковь? — спросила Беттина. Ветер раздувал её золотые волосы.
— Я не могу тебе этого сказать, — после паузы ответила Хэлена. — Мне просто… нужно. Вот и всё.
И вот церковь. Возвышенное здание, выполненное из песчаника, тяжёлое и давящее.
Арка входа надвинулась на них, словно они попали в пасть к каменному гиганту. Их подхватила людская толпа и они пошли в её потоке вглубь. Над головой проплывали высокие своды, и Хэлена невольно залюбовалась ими.
Цветные витражи пропускали серый уличный свет, оживляя его, окрашивая в рукотворное подобие радуги.
— Прикрой голову! — зашептала какая-то старуха слева.
— Что? — не поняла Хэлена.
— Голову прикрой, доченька!
Хэлена обернулась на Беттину — та спрятала свои кудри под белый чепец. Другие прихожанки также были в головных уборах. Хэлена поспешно накинула платок на голову и поблагодарила старушку.
Они прошли внутрь
— Сейчас выйдет предстоятель, — сказала девочка.
И действительно, появился предстоятель, сопровождаемый входным песнопением.
— Я слышала, что в императорском соборе, когда епископ ведёт службу, на него смотрят черти, — сказала Беттина, задумчиво глядя на священника.
— Черти? — переспросила Хэлена.
— Ну, да. Говорят, что епископ, который строил этот собор, был очень жаден, — ответила девочка. — А деньги, на которые он планировал закончить собор, начали подходить к концу. Вместо того, чтобы взять денег из своей собственной казны, он созвал всех работников, мастеров и строителей и сказал им, что теперь они будут меньше зарабатывать. Тем же, кому новые порядки не понравятся, он велел искать другую работу. И они вынуждены были согласиться с ним, потому что всем нужно было кормить свои семьи. И в то время, когда они впали в нищету, епископ всё так же купался в роскоши и сорил деньгами, — она брезгливо приподняла верхнюю губу.
И вот, когда строительство собора было почти закончено, один из мастеров поднялся на самые высокие леса и изобразил морды двух чертей на потолке так, чтобы их мог видеть только епископ во время богослужения. Эти морды, говорят, показывают языки епископу и насмехаются над ним. Потом строительные леса обвалились, и уже никто не мог уничтожить их.
Беттина хитро улыбнулась, будто это она насолила епископу.
— Странно, я здесь с рождения живу, а этого не знала, — сказала Хэлена.
— Я тоже не знала, но мне родители рассказали. Простым-то людям в императорский собор нельзя, так что правда это или нет — никто не видел.
Потом были какие-то ритуалы и молитвы, которых она не запомнила, но Ина назвала каждый из них:
— Обряд покаяния, ой, нет. В воскресенье вместо него Сумма.
Их окропили святой водой.
— А теперь молитва «Kyrie eleison». А сейчас гимн «Gloria». А вот и первое чтение из Ветхого Завета — это такая книга, где говорится о том, как Бог создал землю.
Называя обряды, ритуалы и молитвы, Ина каждый раз поднимала взгляд на Хэлену, словно говоря при этом: «Видишь, сколько я знаю!». Она была очаровательным ребёнком.
— Откуда ты всё это знаешь?
— Моя мама очень сильно верит в Господа.
— А ты?
— А я не верю, — просто ответила Ина.
— Но почему? — удивилась Хэлена.
— Я его не чувствую, — просто ответила девочка. Ответ достойный юной колдуньи.
— А для чего нужны все эти обряды? — спросила Хэлена.
— Не знаю, — Беттина пожала плечиками. — Да они и сами, наверное, не знают.
Хэлена оглядела ряды прихожан. А ведь они не знают, зачем сюда ходят, с ужасом подумала она. Им обещали прощение и счастье после смерти… Но разве они когда-нибудь искали счастье сами? Делали что-то, что могло бы перевесить их грехи?