Ведьмы.Ру 2

Демина Карина

— И теперь сама по ней пройди, — голос вот бабушкин наоборот словно издалека доносился. — Если не испугаешься. Только, Улечка, помни, что это — не настоящее. Это его память. И тебя он в неё пустит. Только тебя и пустит, потому что связаны вы с детства. А вот сумеешь ли ты его оттуда вывести — дело иное.

Шаг.

Может, надо было дослушать, но… шаг.

И Данька ребенком смешной. Он ещё более лопоухий, чем нынешний. А волосы вихрами поднимаются. Глаза вот большие, серьёзные

такие.

— Ты кто?

— Ульяна, — говорит она писклявым голосом. И руки вытягивает. Её? Детские какие-то… совсем детские. С обгрызенными ногтями и царапиной. Царапину Ульяна помнила, она тогда на площадке упала и о гвоздь поранилась. И мама опять ругалась с няней, хотя та совсем не виновата была. И няню прогнала, а Ульяне руку замазала пекучей зелёнкой.

Но здесь зелёнки не было. И царапина почти зажила.

— А что ты тут делаешь? — на Даниле костюм, правда, грязный какой-то и с дырой. В дыре видна разбитая коленка.

— Я за тобой пришла. Ты меня не помнишь? — Ульяна протянула руку. — Ты смешной.

— Ты тоже.

— Коленку разбил? — Ульяна показала на дыру.

— Ага. Но это так, — он шмыгул носом и нахмурился. — Я не реву!

— Я бы ревела.

— Ты девчонка. Тебе можно. А я не реву.

— У меня вот, — Ульяна продемонстрировала длинную царапину. — Няня говорила, что шить будут.

— И как?

— Мама сказала, что ерунда, так зарастёт.

— Длинная, — оценил Данила.

А потом где-то там, в тумане, хлопнула дверь. И Данила замер, прижав палец к губам. Ульяна едва успела схватить его за руку, когда туман поплыл.

И изменился.

Комната.

Какая-то серая и маленькая, тесная до крайности. И Данила здесь, забился в угол. Он стал ещё меньше, ещё…

Одежда другая. Значит, и воспоминание тоже другое. Более раннее?

— Дань, надо уходить, — Ульяна тронула его за руку. — Надо возвращаться, Дань. Я за тобой пришла…

— Когда ты ей расскажешь? — женский голос перебивает Ульяну. И она вздрагивает, оборачивается, но видит не женщину, а дверь. — Антон?

— Никогда.

— Антон?

— Мила, то, что произошло… да, мне невероятно стыдно. Перед братом. Перед тобой. Я перебрал, хотя это и не оправдание, но… надо забыть и просто жить дальше.

— Снова?

— Мила…

— Что? Или о том разе ты тоже не помнишь?

— О том?

— Твой день рождения. Димка тогда перебрал, и мы остались… та, старая, квартира… вы с Машкой поругались. Она стала такой невыносимой… хлопнула дверью и ушла. А мы пили вино.

— И я пошёл спать.

— Пошёл. А мне не спалось.

— То есть… это… ты?

— А кто ещё? Были только мы и Димка.

— Я думал, что Машка вернулась… Машка вернулась!

—

Ещё скажи, что ночью все кошки серы.

Данила сжался в комок. И надо его вытаскивать. Но этот разговор тоже важен, хотя Ульяна не совсем понимает смысл его.

— Ну да, ты был изрядно пьян… расстроен… я тоже… всё и случилось. Ты же не будешь отрицать, что всё случилось?

— Не буду, — каким-то мёртвым голосом произнёс мужчина. — К сожалению и вправду… случилось.

Данила рядом перестаёт дышать.

— К сожалению… вот, значит, как… ты сожалеешь?

— А ты что хотела? Чтобы я радовался? Да я… я думал…

— Не думал. Себе-то хоть не ври. Ты знал правду. Если сначала нас ещё можно было спутать, то потом… ты ведь меня по имени назвал. И велел убираться. Или сошлёшься на пьяную амнезию?

— Я… нет. Пожалуй. И права. Правду знал.

— Вот видишь… знал и молчал.

— А чего ты хотела? Да мне стыдно было так, что хоть… под землю… и перед братом. И перед Машкой. И проще было сказать, что ничего этого не было, что…

— Стыдно? А передо мной тоже было стыдно?

— Нет. Ты ведь сама ко мне пришла. А я не разобрался. Слабое оправдание. Но это была ошибка. И да, нам не стоило повторять её…

— А твой сын — тоже ошибка?

— При чём тут Данька?

— А я не о Даниле. Или ты и вправду такой наивный? Хотя нет… не наивный. Тебе просто удобнее думать, что Алёшка — твой племянник.

— Мила, что ты такое говоришь?!

— Правду, Тошенька. Правду и ничего кроме правды. Ты можешь проверить, если тебе так хочется. Любым способом, но… Лёша — твой сын.

— Зачем?

— В каком смысле?

— Зачем ты это сделала?

— Я? Извини. Обычно в зачатии участвуют двое. И ты был, напомню, весьма и весьма активен… — смешок. И от него даже Ульяне становится страшно. А потому она садится рядом с Данилой, вдвоём бояться легче.

Так, надо не бояться, а уходить.

Выводить.

— Хватит, — это слово звучит жёстко. — Если я понимаю, то и ты понимаешь. Что ты мне тогда подлила? А дальше? Ты тогда сделала причёску, как у Машки. И халат накинула её.

— Уж какой нашла.

— И пахло от тебя, как от неё…

— Хорошие духи. Стойкие.

— Не знаю, зачем тебе это было надо. Очередная игра? Ненавижу игры. Но… чего ты хочешь? Сейчас?

— Чтобы ты сказал правду. Твоей жене. Твоему брату…

— И разрушил две семьи?

— Можно создать новую. Поверь, я буду хорошей женой. Не хуже Машки. Лучше. Много лучше. Вы ведь и так постоянно ссоритесь. Ты изменяешь ей. Она тебе. Оба делаете вид, что так и надо. зачем? Разведись. Женись на мне. И ты получишь не только жену, но и союзника.