Ведьмы.Ру
Шрифт:
Как оно вовсе…
Что девки в таких раздолбаях находят? А дочка ещё про свадьбу заговорила. Не к добру оно. Точно.
— Какая женщина, — восторженно выдохнул боец, явно пока не женатый. Вот явно же, что не было у человека ни дома, ни в мыслях правильного оберега из хорошо промасленного чугуна.
И руки, его сжимающей.
— Какая, какая… — проворчал Наум Егорович, касаясь наушника. — Меньше на баб смотри, а то ходят, как у себя во дворе.
— Так ведь город же. Люди.
Именно. И город. И люди.
— Долго мы тут будем, не знаете? — робко поинтересовался боец. И пусть за зеркалом шлема не было видно лица, но ясно же, смотрит вслед своей красавице.
Точнее не своей, но смотрит.
И вздыхает. Про себя. Только Наум Егорович всё одно эти вздохи слышал, прям как наяву. Вот задурит парню голову. Этакие длинноногие с наивными взглядами, они поопасней кучерявых лоботрясов будут. Хорошо, что собственному Наума Егоровича сыну ещё двенадцать только. Но вот подрастёт и, как пить дать, притащит в дом этакую нежно-воздушную и к реальной жизни неприспособленную.
Избавляя от ответа, ожила рация.
— … периметр, — разобрал Наум Егорович.
В этом месте стандартная связь, вполне себе надёжная, почему-то барахлила, то вовсе исчезая, то появляясь, но лишь затем, чтобы сдобрить голос шелестом помех.
— Чего?
— Объект… периметр… шпиц…
— Какой, на хрен, шпиц?
— Рыжий. Померанский, — вполне ясно произнес голос. — Пересек черту. Направился к центру.
— И чего?
— Так… чей-то, небось. Искать будут. А он там… жалко же ж, командир.
Шпица было жалко.
Себя — ещё жальче, потому что супруга, вместо того, чтобы встать на сторону Наума Егоровича и донести до дочери своей, что рано ей ещё о замужестве думать, неожиданно решила, что свадьба — это просто замечательно.
Может, и замечательно, если жених нормальный.
А если он раздолбай, что прям на лбу написано? Вот то-то и оно…
— Так это… я собачку приберу, а?
— Прибери, — разрешил Наум Егорович.
Дурдом.
И главное, ни конца, ни края…
Ещё и эти, в белых халатах, которым в голову пришла замечательная идея мышей половить. Не самим, конечно, а чтоб Наум Егорович для этого дела бойцов выделил. Будто его бойцам больше заняться нечем.
Нет, сперва-то они, как водится, ловушки поставили.
Только мыши эти ловушки вместе с приманкой сожрали. А потом сожрали и камеры, что огорчило большеголовых, кажется, сильнее, чем потеря ловушек. Вон, сидят в своей передвижной лаборатории и носу не кажут. А теперь, значит, бойцы Наума Егоровича должны взять и наловить
Ага.
— Чтоб… а он ушёл, — донеслось огорчённое. — Вёрткий такой! И главное, прямо к центру несется…
— Далеко не унесётся. Там купол.
— Так… прошёл уже.
— Купол?
— Ну да…
Чтоб их всех. Опять поддержка чего-то напортачила. Или со склада выдали с подсевшими накопителями? Там тоже хороши, вечно норовят сунуть что-то поплоше, а потом глаза большие делают, мол как так, что дыры в периметре. Никак не от нас.
— Командир, может, я того… прикрою…
— Кого?
— Шпица. Сожрут же… он маленький. Беззащитный.
— Антоненко!
— Чего?
— Ничего. Собака, чай, не тебя тупее. Напролом не сунется, а нам там делать нечего.
Во всяком случае, пока приказа нет.
Полковник Пересвятов очень надеялся, что приказа ещё долго не будет. Не то, чтобы он мышей боялся. Не боялся. Но где ж это видано, чтобы серьёзное подразделение мышиною ловлей занималось?
Засмеют же.
И женабудет говорить, что он всякою фигнёй занимается. И не докажешь же, что мыши саблезубые, мутировавшие. А собачку, конечно, жаль.
Глава 20
О шапочках, лопатах и женской красоте
Глава 20 О шапочках, лопатах и женской красоте
Доехав до какого-то парка, они два часа играли на поляне, покрытой плотным белым веществом.
История о любви глазами старшего следователя госнаркоконтроля.
— Это Игорёк придумал, — Ляля мотала ногой и шлёпанец на ней подпрыгивал и касался пятки. — Ещё раньше. Камеру он же собрал. Маленькая, но хорошая.
Изображение скакало.
И вообще ракурс такой, что Ульяна ничего толком понять не могла. Камни какие-то. Мусорные баки. И вот колёса, показавшиеся гигантскими.
— Почему он вообще такой? — Мелецкий держал планшет, на который шло изображение, так, чтобы все видели.
— Никитка? Ну… так… это ещё со свадьбы. Это когда его мама, и Игорька, и моя тоже на свадьбу Улькиной мамы поехали. Там всё сложно…
— Ляля, короче, — взмолилась Ульяна, представив, что Ляля начнёт пересказывать всё с начала.
— Короче, свадьба не задалась и всем пришлось расходиться. А тётя Теля, Теофилия то есть, это мама Игорька, очень по этому поводу распереживалась. У вампиров же от переживаний жажда начинается. Она ещё и беременная. Когда беременный и так-то хочется всякого… у меня вон старшая сестра солёные огурцы сверху шоколадной пастой мазала и закусывала это дело чесноком. А другая вообще грызла мыло. Хозяйственное. И мылась им. И волосы тоже. И всё-то вокруг. Пахло ей оно очень вкусно.
Ульяну от одного описания передернуло.