Ведьмы.Ру

Демина Карина

И поглядел на Ульяну и с сомнением.

— Оставить бы тебя, но ты ж это наморочила, тебе и разбирать.

Знать бы ещё как. Ульяна вот понятия не имела. И вообще не была уверена, нужно ли ей вообще туда соваться. Может, разумнее подождать, пока государственные маги не найдут способ. Или само собою заклятье повыветрится. У всего ж есть срок годности, в том числе и заклятья.

— А…

— Идём, — Мелецкий дёрнул за руку. — Тараканова, отомри. Мне от твоего взгляда страшно становится.

Ульяна хотела ответить,

но Мелецкий прижал палец к губам, показав взглядом на хмурого дядю Женю.

А тот водил руками в воздухе. Смотрелось бы это смешно — скрюченные пальцы оставляли в этом воздухе глубокие следы, причём и воздух, и следы были прозрачными, но Ульяна их всё равно видела.

Как-то вот.

Следы сложились узором, а тот пыхнул и рассыпался этаким облачком муки. Она же осела на плечах и волосах.

— Теперь быстро. Никого не задеваем. Рты закрыты. И в целом не отставайте.

Дядя Женя бодрым шагом двинулся к улице, прямо туда, где их патруль остановил. И Мелецкий двинулся за ним, причем, Ульянину ладонь не выпустил. А во второй руке, точнее под рукой, держал Физю. Та повисла пухлою тушкой, только хвост покачивался вправо-влево, влево-вправо.

Вот и место, где их остановили. И заборчик тот же. И боец при нём. Сердце застучало.

Сейчас увидит и…

Словно почуяв такие мысли, боец лениво повернулся, мазнул по Ульяне взглядом и отвернулся.

Выходит, их и вправду не увидели? Но как?

— Успокоилась, — рявкнул дядя Женя шёпотом. — А то сейчас морок слетит. И бегом.

И побежал. Рысью. Но как-то так бодро побежал, что и Ульяне пришлось. Точнее сперва Мелецкому, который правильно решил не отставать, а там и Ульяне. А бегать и бояться одновременно оказалось сложно. Она вообще едва не упала. И главное, бежали-то к стоянке, а не главному входу. Может, и правильно, но дольше. А Ульяна никогда спортивностью особой не отличалась. Она даже подумала, что ещё немного и упадёт. Или начнёт задыхаться, как обычно бывало на физкультуре. Или ещё какая пакость приключится.

Но…

Нет.

Только и успела, что выдохнуть, а вот уже Мелецкий руку отпускает, чтобы дверь толкнуть

— Прошу, — говорит, и сам вперёд лезет почему-то. — Пока стоит. В смысле, центр стоит. Не рухнул.

Внутри было необычно пусто. А ведь место популярное. Даже в будние дни людей в центре хватало. А теперь вот такое… Такое… Непонятное.

Ульяна остановилась и, выдохнув, огляделась.

— Пускай, цто ли, — произнесла Физя с сомнением. И нос её длинный задёргался, зашевелился. — Ух! Сколько их тутоцки!

Сбоку раздался хруст. И Ульяна вздрогнула.

— Спокойно, — Данила вышел вперёд. — Я тебя защитю. Защищу.

Первая мышь сидела на островке, где продавали домашний зефир. Вкусный. Ульяну как-то угостили. Теперь, правда, витрины были пусты, разве что пара плетеных корзинок осталась. Одну и занимала мышь. Она свернулась крубочком, выставив

чешуйчатую, отливающую золотом, спинку. Длинный чешуйчатый же хвост прижимался к стеклу.

— Да пусти узе, — Физя вывернулась из рук Мелецкого и, плюхнувшись о пол, распрямилась. К островку она подходила неспешно, важною походкой. И шерсть распушила, сделавшись больше раза в полтора.

— Эй, мышь! — Физя пнула витрину, и как ни странно, мышь то ли пинок ощутила, то ли услышала. — Слушай меня, мышь…

Корзинка покачнулась, а из неё выбралась. Выбралось…

— Уль, а ты уверена, что мышей желала? — робко поинтересовалась Ляля.

А откуда-то из глубин центра донёсся глухой переливчатый рык.

Глава 22

Говорится о том, что козлы бывают разные

Глава 22 В которой говорится о том, что козлы бывают разные

Она уже чувствовала какое-то чувство, но до настоящей любви еще было плыть и плыть мелким шагом.

Роман о сложностях любви

Филин вернулся к дому.

Его никто не стал прогонять, наоборот, калитка была не только приоткрыта, но и камушком придавлена, будто нарочно, чтоб затруднений не вышло. Стоило просунуться, как она скрипнула. И на этот скрип во двор выглянула женщина в жёлтом тюрбане.

— А… явился.

А потом снова в доме спряталась.

Филину же что делать?

Была мысль в полицию пойти. Но он только представил, как является и пытается рассказать, что его в козла обратили. В лучшем случае просто ролик снимут. Как Лёнька. В худшем… ещё решат, что бешеный.

К Земеле?

Не хватало.

И главное, ясно, что давно чего-то затевалось. Не Филина это направление, его дело — мелкие кредиты, займы и прочая ерунда, которая серьёзной работы с клиентом не предполагает. Но вот сдёрнули, услали. Земеля самолично просил. С какого перепугу? И пел, что у Филина получается работать, будто позабывши, что пару месяцев тому орал, что или Филин перестаёт чистоплюйствовать, или пусть другую контору ищет. А то, мол, словами он горазд, а вот как действовать…

Губы сами потянулись к веточке.

Чтоб… хотя, не так и плохо, если подумать. Точно не хуже переваренных пельменей. Казалось бы, дело нехитрое, кинул в воду и готово. Только почему-то через раз то переварятся, то внутри ледышки, то вовсе слипнутся одним комом.

С травой проще.

Хотя грязная… а если рвать и мыть? Где? Нет, козлы в природе вроде не моют и живые. А если и подохнет, то невелика беда. Плакать о Филине точно некому.

Но сказать…

Кому и чего?

— Эй, — Филин крутанул башкой и едва устоял. Треклятые рога весили немало, и голову под их тяжестью клонило то влево, то вправо. — Федька! Или как там тебя… ты где?