Ведьмы.Ру

Демина Карина

Маленький пушистый шпиц влез в какую-то щель и зарычал. Причём то ли эхо таким получилось, то ли в целом с передачей звука вопросы возникли, но голос Никитки заполнил весь фургон.

— А вы его кормили? — уточнила Физя. — А то зе з голодный музик, он… страшный зверь!

— А его сколько ни корми, всё мало будет, — отмахнулась Ляля, пересаживаясь рядом.

— Так вы… почему сюда поехали? — Ульяна решила, что раз такой разговор, то можно кое-какие вопросы уточнить.

— Ба потому, как время пришло.

Так ей её ба сказала. Дядю Женю взяла, чтоб он не запил с тоски.

— Можно подумать, — проворчал ведьмак, — что тут я…

— Никитка сам захотел. У него братья подрастают. Уже оборот перешли. У них там невесты, может, появятся…

— А у него?

— Кто ж за шпица-то замуж пойдёт? — удивилась Ляля. — Там у нас… ну, не у нас, а у оборотней положено, чтоб мужик добытчиком был. Чтоб пошёл вот в лес и лося принёс.

— Чего вы на меня смотрите! — Мелецкий аж подпрыгнул. — Я точно лося не принесу! И вообще тут в округе лесов таких, чтоб лоси водились нет.

Ульяна прям представила, как она пинком вышибает этого горе-жениха за порог и, указывая куда-то в дальние дали говорит:

— Иди! И без лося не возвращайся!

— Так ты ни при чём! Я ж про Никитку… какого лося… он разве что лягушку принесёт.

— Значит, надо искать француженку, — Мелецкий сделал свой вывод. — И собачек они любят.

— Ну вот! Видишь! Уже перспектива! А там у нас не то, что француженку, даже вон… не знаю… никого не найдёшь. Не подумай, его никто не прогонял, просто…

Просто он понял, что лишний в семье.

Ульяна это тоже очень рано поняла, что она в своей лишняя. Что папа любит маму, мама — себя. А Ульяна… раз уж есть, то пускай будет.

И гнать её не гнали.

— Но… там как-то… сложно стало, — Ляля вздохнула и сгорбилась. — Деревни небольшие, а людей всё больше и больше… и как-то вот… стало… слухи пошли, что это неспроста, что у них и дети порченными быть могут. Отец Никиткин злится. Мама тоже… явно ж под вожака этими слухами копают. Неспокойно. А ещё бабина ба сказала, что Никитке тут не место. И что старую судьбу не перепишешь, зато можно новую сотворить. Ну вот он и решился.

— А Игорёк?

— А его бабина ба велела с собой взять. Вроде как где началось там и… ему ж всё хуже. Он чего не поехал? Небось, опять спать заляжет. Похудел совсем… ну и если вдруг не получится, то всё.

От этих слов стало совсем не по себе.

— А… конкретных инструкция эта ваша бабушкина ба не оставила? — спросил Мелецкий.

— Не, — Ляля мотнула головой. — Сказала, что так нельзя, что тогда всё пойдёт не так и будет хуже. А тут если так, то всё как-нибудь и сложится.

Логично, что уж тут.

— А ты? — Мелецкий следил за камерой, которая двигалась вместе с Никитой. — Ты-то зачем поехала?

— Жениха искать, — Ляля обняла себя.

— Жениха?

— Ну да… мне ж уже

за двадцать! Давно пора замуж.

— А у вас там…

— А у нас там нету… женихов… разбегаются. Оно и понятно. Кому я такая нужна…

— Какая?!

— Некрасивая, — теперь Лялин вздох слышали, кажется, даже мыши в торговом центре. Во всяком случае та, что пробегала перед Никиткой, остановилась и поглядела. На морде её Ульяне и сочувствие привиделось. Впрочем, Никитка рявкнул, и мышь спешно унеслась вместе с сочувствием.

— Ты некрасивая? — от этакого поворота даже Мелецкий растерялся. — Ты… некрасивая?

Медленно переспросил он.

— Ага…

И длиннющие ресницы задрожали. А на щеке появилась слеза.

— Так-то, может, и ничего, но сёстры… понимаешь… они очень красивые. У них всё есть!

— В смысле?

— Ну… — она покосилась на Мелецкого, поёрзала и руки вперед вытянула. — Тут всё… есть… и там тоже… сзади. А я вот… я уже и по росе гуляла, и капустные листья прикладывала. А оно не растёт…

— А зачем листья-то? Я не понял.

— Ну чтоб росло. Верное средство! Если капустный лист положить, то всё вырастет!

— Где?

— А вот куда положишь, там и вырастет. Некоторые парни и в штаны засовывают. Можешь попробовать…

Мелецкий задумался, явно над тем, стоит ли рисковать использованием народных средств и насколько оно вообще удобно. А Ляля снова вздохнула и добавила:

— Только мне не помогло… не выросло ничего. И женихи все разбегаются.

— Они не от того разбегаются, — донёсся полусонный голос дяди Жени, — что у тебя не растёт. Они от лопаты твоей разбегаются…

— Какой лопаты?

Где в этой истории место лопате, Ульяна не очень поняла.

— Той, которой она одного идиота оглушить пыталась…

— Я не пыталась! Он сам! — возмутилась Ляля. — И это всего один раз было… случайность, а развели… будто я не просто ищу жениха, а прямо в засаде караулю…

— А кто сидел в кустах перед домом Ражицких?

— Я просто ждала, когда он гулять выйдет…

— Четыре дня? Он на работу через окно выбирался с той стороны дома…

— Вот… сволочь!

— Исцо какая, — согласилась Физя. — Его тут здут, а он сбегает…

— И лопата… я просто в руке держала. Махнула и вот…

— И Ражицкий пал к ногам. Если б не его матушка, точно б к реке оттащила бы…

— И утопила?

— Зачем? — Ляля моргнула. — Клятвы бы принесли и жить стали, в любви да согласии.

— Главное, потом в семейной жизни лопату далеко не откладывать, — поддержал дядя Женя. — Тогда согласия точно будет куча.

— Я же… он же… он тоже на меня смотрел!

— Ну да, как на тебя не смотреть, если, куда ни глянь, всюду ты. Ладно, поболтали и хватит. А то этот хвостатый сейчас потеряется, потом хрена с два отыщем.