Век дракона (сборник)
Шрифт:
За тринадцать лет Сергей остепенился, но отнюдь не посолиднел. Ни внешне, ни, тем более, внутри.
Кандидатскую он защитил в Новое попреком академгородке, а применять свои теории почему-то решил в Усть-Ушайске, где никогда никаких работ по его профилю не велось. “По методу О’Генри, — объяснил он. — Продаю башмаки там, где все привыкли ходить босиком!” И, разумеется, продал, после чего скатился до простого инженера в собственной лаборатории. Впрочем, семья и квартира, остались при нем, а что еще человеку надо? Теперь Мурадлев
Квартиру он получил невероятно простым способом, подняв при этом на ноги весь обком: выписал из Чикаго специалиста по плазмотронной технике и на торжественной встрече, в присутствии зав. отделом науки, пригласил его к себе в гости “на ближайшую среду”. “А где вы живете?” — на всякий случай поинтересовался зав. отделом (вполголоса). Время было смутное, междуцарственное, а специалист из Чикаго был первым американцем на берегах Ушая. “В общежитии”, — вполголоса же ответствовал Муравлев. Во вторник бригада грузчиков уже перетаскивала в новую Муравлевскую квартиру его старый диван, кроватку Насти-Второй, письменный стол и финскую “гостиную”, отпущенную ему в кредит.
Насте-Второй тогда было ровно полгода, а сейчас без четверти семь…
— Восемь, — поправил Леонид.
— Ле-ет! — протянул Муравлев. — Лет, а не часов: я про свою дочку говорю, про Настю-Вторую.
— А-а… А кто такая Настя-Первая?
— Она меня бережет, — загадочно произнес Муравлев и поведал историю своей женитьбы.
Женился он тоже не как люди женятся: у него как раз кончалась командировка в Харьков, а Настя-Первая (тогда еще просто Настя) как раз дежурила в Харьковском медвытрезвителе. Утром они прямиком из этого учреждения отправились в загс, а вечером того же дня Муравлев купил второй билет до Усть-Ушайска — для Насти. Спустя неделю к ним в общежитие нагрянула теща (тоже милиционер) с твердым намерением учинить скандал. Целый месяц — вплоть до официальной регистрации, которую сама же помогла ускорить, — она прожила в комнате коменданта и отбыла восвояси, очень довольная…
Все это и многое другое Леонид узнал, пока они тряслись в переполненном неторопливом “экспрессе”. Знай он все это раньше, он постарался бы ограничиться двумя фразами в том подвальчике и рвануть к Разметову, а то и обратно в аэропорт. Непредсказуемое чревато — а Муравлев был сама непредсказуемость… Но теперь удирать было бы, во-первых, невежливо, а во-вторых, поздно: девятнадцать пятьдесят две…
— Ну-ка, покажи! — Муравлев отобрал у него “Левис” и стал поочередно нажимать все четыре кнопки… — А почему не играет?
— Там кнопку заедает, — сказал Леонид.
— Давно?
— Всегда.
— Ясно. — Сергей ногтем отщелкнул крышку, ногтем же подцепил и извлек внутренности и булавкой от значка с Ельциным поковырял кнопку изнутри.
— Барахло, — сказал он, собрав, наконец, часы и возвращая их Леониду. Они на весь автобус
— Кто запрезирает?
— Уилки У.Роджерс, он же мистер Боб, профессор из Вашингтона. Думаешь, куда я тебя везу?
— Я почему-то думал, что к себе домой…
— Правильно, ко мне домой, познакомиться с Бобом.
— А…
— А ночевать будешь у меня. Всю неделю.
— Спасибо.
— Не за что. Я до сентября в разводе, квартира пустая.
— В разводе?
— Ну, отдыхает моя ди-Настия! А мне отпуска не дали.
— Почему?
— Потому что я не просил.
Новое дело, подумал Леонид. Какой-то мистер Боб из Вашингтона, да еще профессор. Зачем американскому профессору знакомиться с советским инженером по технике безопасности?.. Впрочем, если как следует вспомнить, Муравлев всегда был легок и щедр на самые неожиданные контакты. Знакомиться и знакомить — его не вполне осознаваемая страсть, талант и образ жизни.
— А этот мистер Боб… — начал было Леонид.
— Потом, — сказал Муравлев, вставая. — Уже приехали.
И Леонид покорно стал протискиваться вслед за ним к двери, отгоняя от себя невнятные подозрения. Мистер Боб?.. Что ж, пусть будет мистер Боб. Все равно эта неделя неподотчетна, а обратный билет в кармане.
Леонид не знал, что тишь да гладь давно уже прогнулись под ним едва заметной воронкой, что1 водоворот непредсказуемых событий уже втянул его в свое безудержное круженье и что события эти лишь внешне могут выглядеть случайными, а на самом деле — глубоко закономерны, как все в природе. Что так или иначе, а знакомство с Уилки У. Роджерсом ему все равно было не миновать.
5
Мистер Боб, профессор из Вашингтона., появился в 20.00, через две минуты после них. Он оказался весьма симпатичным и вполне русским на вид парнем лет примерно двадцати пяти — двадцати восьми. Был он почти одного роста с Леонидом, коренаст, скуласт, кареглаз, гладко брит и коротко стрижен. Его мягкие светлые волосы никак не хотели стоять “ежиком”, а он их заставлял, то и дело проводя ладонью по темени — от лба к затылку. Цепкие руки с очень твердыми и сухими пальцами были от запястий до локтей покрыты такой же светлой растительностью.
Одет был мистер Боб в какую-то “сногсшибательную”, безрукавку (это Муравлев назвал ее сногсшибательной, Леониду же она показалась вполне обычной) и в полувоенного покроя брюки со штрипками.
— Привык! — объяснил он, перехватив взгляд Леонида. — На той должности, которая былау меня в Вэ-Вэ-Эс, форма не обязательна, но мне нравилось.
По-русски мистер Боб говорил очень чисто. Только это и выдавало в нем иностранца: русские так чисто не говорят.