Век рыцарей
Шрифт:
Темнота медленно рассеивалась. Ханс пришел в себя и приподнялся на локтях. Он лежал на земле посреди огромного поля цветов. Земля была мягкой и прохладной, а от буйства красок вокруг рябило в глазах. В нос ударила смесь поразительно ярких ароматов. Он сделал глубокий вдох.
"Господи, как же хорошо!" - подумал Ханс, оглядывая зеленые просторы вокруг. Растения вокруг были самого разного, подчас диковинного, вида и запаха. Их ароматы кружили голову, а формы и цвета вызывали изумление. Цвета и запахи загадочного леса манили его, но ноги словно налились свинцом, поэтому встать и подойти к диковинкам, чтобы
"Так я в раю? Или я его так себе представляю? Где я? Что я? Что со мной было? Пустыня. Африка. Война.
Боль..."
Боль была страшная. В ушах гудело. Болел ушибленный нос. Голова гудела. Губы в песке. Он же хрустел и на зубах. Жарко. Жарче, чем обычно. Жарко, как в аду.
"Ну, вот я и дома!" - Ханс приоткрыл глаза.
Был день. Что-то около полудня. Очков на глазах не было. Каска тоже исчезла. На шее не было узла, державшего флаг, служивший плащом. Слегка побаливавшая левая рука уже не держала на себе щита. Он поднял глаза и увидел, что совсем не далеко густым черным дымом исходит его танк. Значительно ближе стоял англичанин, живой и невредимый.
"Обманули!" - ударило в голову Хансу, когда он вспомнил, что произошло.
Забыв про боль, он в прыжке свалил не успевшего обернуться англичанина и, схватив его за горло, начал душить, обильно осыпая проклятиями:
– Обманул! Свинья! Подлец! Убью!
Британец не пытался отбиваться, а лишь усиленно жестикулировал, указывая куда-то в сторону.
– Не проведешь!
– Ханс врезал ему по лицу.
В ответ англичанин только замотал головой, пытаясь убедить Ханса в том, что не обманывает. Не ослабляя хватки, Ханс посмотрел в указанном направлении и понял, что был не прав. Второй танк дымился совсем недалеко от первого. Машины успели проехать еще немного после встречи и навечно замерли по обе стороны прочерченной линии. Ханс слез с англичанина и уселся на песок:
– Что? Что случилось? Я помню, что я упал.
– Я тоже упал. Мы, черт возьми, сшибли друг друга!
– А потом?
– Самолет, который прилетел, похоже, принял нас обоих за своих врагов и накрыл бомбами.
– Меткий.
– Точно.
– Все погибли?
– спросил Ханс, надеясь, что он не прав.
– А ты когда-нибудь видел, чтобы кто-то оставался в живых в такой ситуации?
От досады Ханс ударил кулаками по песку:
– Черт!
Англичанин отряхнулся и сел рядом.
– Извини, - коротко бросил Ханс.
– Я думал...
– Понимаю тебя, - ответил британец.
– Хорошо понимаю, черт возьми.
Хансу захотелось взвыть. Взвыть волком.
Одиноким и бездомным хищником. Беспомощным. Только что он потерял троих лучших друзей. Он слишком долго был на войне, чтобы начать плакать, поэтому собрался с силами и, вскочив с песка, закричал:
– Будь проклят этот мир! Будь проклят мир, ради которого нужна эта война. Кто будет жить в этом чертовом мире. Кто?
– крик перешел в хрип. Кто, если все хорошие люди погибнут на войне?
Раздался голос англичанина:
–
– Почему?
– удивился Ханс.
– Все войны кончаются.
– Кончаются, чтобы начаться снова. Вот ведь вы, сэр Ханс Майер, не хотите войны?
– Сыт по горло.
– И ваши солдаты не хотели войны. Но они погибли. И мы рано или поздно погибнем. А те, что хотят войны будут продолжать посылать на смерть тех, кто ее не хочет. Все просто. Рано или поздно мы научимся убивать друг друга достаточно быстро, чтобы население земли сокращалось.
Когда-нибудь останутся только те, кто хочет войны, а остальные все будут мертвы.
– И что тогда?
– поинтересовался Ханс.
– Не так уж это и важно, - с усмешкой сказал британец.
– Вы представьте, какие у них будут лица, когда выяснится, что больше некого убивать.
– Лично я здесь не из-за них...
– серьезно ответил Ханс.
– А из-за кого?
– Разве не понятно?
– Ханс пристально посмотрел на британца.
– Моя страна воюет с твоей страной. Я защищаю свою страну. Мне плевать на политику. Теперь особенно.
– Ханс подобрал фуражку, неизвестно как оказавшуюся рядом.
Она, похоже, подгорела. Голова еще болела, но приняла головной убор без нового приступа. Пройдя вперед, Ханс остановился неподалеку от догорающего танка. Ствол деревянного макета пушки уже слегка обуглился. Приложив руку к фуражке в армейском приветствии, он попрощался с мертвыми друзьями и вернулся назад.
– Спасибо вам, сэр Томас Пирс, - произнес он серьезным, но не официальным тоном.
– Вы оказали мне помощь, хотя имели больше оснований этого не делать.
– Не за что, - ответил британец.
– Давайте только перейдем на "ты". Зовите меня Том.
– Хорошо, Том, - Ханс присел на песок.
– Сигареты остались?
– Остались, Ханс.
Было уже около четырех, когда Ханс, попросив еще сигарету, услышал:
– Последняя.
– Тогда не надо.
– Да ладно, - отмахнулся Том.
– Бери.
Ханс вытянул последнюю сигарету из пачки и закурил.
– Оставь, - коротко попросил Том.
– Хорошо, - так же коротко ответил Ханс.
Они просидели несколько часов под палящим солнцем и за это время произнесли ровно столько слов, сколько выкурили сигарет. Конечно, когда есть с кем разговаривать, то лучше поговорить, но еще лучше подумать. Подумать вместе. Каждый из них знал, что другой думает о том же, о чем и он.
Вовсе не обязательно было говорить, чтобы вспоминать лица друзей, улицы родного города или просто пошлые анекдоты. В пустыне страшно говорить. Она глотает любой звук, как бешеная акула проглатывает свою пищу, не разбирая, кто есть кто. Звуки исчезают в бездне песка, а мысли продолжают гулять в голове, изредка радуя идеями и просветлениями разума.
– Странно, - сказал Ханс.
– Только что у нас что-то было, а теперь этого нет.
– Маятник, - произнес Том.
– Что?
– Это маятник. Африканский маятник. Здесь все и ничего - это одно и то же. Сегодня побеждают одни, а завтра победят другие. Маятник качается. Итальянцы вошли в Египет, а потом мы гнали их до самого Триполи. Появился ваш Роммель.