Вековые тайны живописи. Ключи к великим шедеврам
Шрифт:
Иными словами, история Данаи дает художникам редкий повод изобразить интимную сцену, в которой зритель видит лишь одного ее участника – женщину. Сам же зритель (а подразумевается, что он – мужчина) получает уникальную возможность почувствовать себя внутри картины, на вакантном месте рядом с прекрасной Данаей.
Среди многочисленных живописных полотен на этот пикантный сюжет «Даная» Тициана [41] занимает особое место. И тому есть объяснение.
Благодаря непревзойденному мастерству, с которым художник изображает откровенную чувственность молодой женщины, зритель ощущает ее непосредственное присутствие рядом с собой, чувствует теплоту и трепет ее тела. Стоя перед этим внушительного размера полотном [42] , он оказывается тет-а-тет с Данаей, становится героем картины. Ведь все в этой сцене обращено к зрителю, все выглядит
41
Тициан Вечеллио (1488/1490–1576) – итальянский живописец, крупнейший представитель венецианской школы эпохи Высокого и Позднего Возрождения, один из титанов итальянского Возрождения, наравне с Леонардо да Винчи, Рафаэлем и Микеланджело. Ему не было и тридцати лет, когда его признали лучшим живописцем Венеции. Тициан прославился как автор картин на библейские и мифологические сюжеты, а также как портретист.
42
Размер «Данаи» Тициана – 128 на 178 см.
Действительно, Тициан создает свой шедевр для мужчины. Имя его – кардинал Алессандро Фарнезе. Это молодой двадцатипятилетний повеса, любитель женщин и всевозможных наслаждений плоти, покровитель искусств и коллекционер. Папа Римский Павел III приходился Алессандро дедом, он-то и рукоположил внука кардиналом, хотя тому куда больше подошла бы роль придворного вертопраха.
Картина не только произвела фурор, но и породила немало завистников. Завидовали, прежде всего, Фарнезе, получившему такой шедевр. Заказы полетели к Тициану со всех концов Европы. Нам известны по меньшей мере еще четыре «Данаи», созданные мастерской Тициана для различных европейских правителей [43] , очарованных этим произведением. Однако ни одна из них не достигает того эффекта, что производит на зрителя первый вариант картины, который хранится сейчас в неаполитанском музее Каподимонте [44] . Тициан оказался непревзойденным даже для художников собственной мастерской, имевших перед глазами оригинал, а за спиной – строгий надзор самого великого мастера. Ни петербургская, ни венская, ни мадридская, ни лондонская версии не смогли сравниться с неаполитанской нежностью черт и телом, словно светящимся изнутри. Не удалось им передать мягкий поворот головы и тот изящный изгиб податливого в наслаждении тела, что превращает первую версию картины в одно из прекраснейших ню мирового искусства (если не в самое прекрасное).
43
Эти четыре «Данаи» находятся сейчас в коллекциях следующих музеев: Государственный Эрмитаж в Санкт-Петербурге, Прадо в Мадриде, Музей истории искусств в Вене и Эпсли-хаус в Лондоне.
44
Именно богатейшая коллекция произведений искусства Алессандро Фарнезе стала основой коллекции Музея Каподимонте в Неаполе.
Тициан не смог или не захотел (что не менее вероятно) повторить самого себя: «Даная» Фарнезе остается уникальной в своем совершенстве.
На этом можно было бы завершить повествование о чувствах и чувствительности прекрасной Данаи, если бы не одна интереснейшая деталь, которую мы не имеем права оставить за скобками из опасения упустить что-то очень важное.
Дело в том, что Даная целомудренна. Царь Акрисий, ее отец, заключил дочь в башню после пророчества Оракула, предсказавшего ему смерть от руки ее сына. Даная не знала мужчины до своего заключения и, если бы не изворотливость Зевса, не узнала бы его никогда. Да и золотой дождь сложно ассоциировать с мужчиной. Так что история с зачатием Данаей ребенка от Зевса посредством золотого дождя, больше похожего на поток небесного света, до боли напоминает историю непорочного зачатия Христа Девой Марией. Действительно, формально в обоих случаях мы имеем дело с зачатием ребенка девственницей исключительно благодаря божественному вмешательству.
Однако, в отличие от Богоматери, Даная не обладала ни особыми душевными качествами, ни особой ролью в судьбе человечества. Она ни в коем случае не была избранной, а стала лишь очередным мимолетным увлечением падкого на женскую красоту бога. Ее ребенок, при всех его выдающихся способностях, не был дан ею Зевсом во исполнение особой миссии, подобно Христу. Его рождение стало скорее «побочным эффектом» утоленной страсти.
Так что образ Данаи присутствует в искусстве совершенно независимо от образа ее героического сына Персея и представляет исключительно эстетический, но ни в коем случае не символический
Страшная расплата за любовь у Бронзино
https://images.eksmo.ru/images/vekovye-tayny-zhivopisi/bronzino.JPG
Аньоло Бронзино
Аллегория с Венерой и Купидоном
1545, Национальная галерея, Лондон
Если я спрошу вас, о чем эта картина, что вы мне ответите?
Скорее всего, что она про любовь, не так ли? А еще добавите, что картина эта крайне эротична и очень сексуальна. Возможно даже, подобная плотская откровенность вас немало удивит.
А потом я задам еще один вопрос, который рискует поставить вас в тупик. Зачем, – спрошу я, – Аньоло Бронзино [45] понадобилось семь персонажей для того, чтобы показать двух влюбленных? К чему ему столь многословная и громоздкая композиция? Зачем одному чувственному поцелую нужны пять небезучастных свидетелей?
Как только мы поставим перед собой эти простые и очевидные вопросы, наше внимание переключится на тех, кто окружает главных героев картины. А это вовсе не люди, а идеи, аллегории [46] , символы, коды. И именно в них – ключ к пониманию того, что за сцена разворачивается перед нашими глазами.
45
Аньоло Бронзино (настоящее имя – Аньоло ди Козимо ди Мариано) (1503–1572) – итальянский живописец флорентийской школы, один из ярких представителей Позднего Возрождения, автор фресок и картин на религиозные, аллегорические и мифологические сюжеты, а также портретов.
46
Аллегория – это художественный прием изображения абстрактных понятий посредством конкретных визуальных образов, позволяющий художнику донести до зрителя глубинный смысл своего произведения и точно передать его идею.
Но прежде чем мы перейдем к «чтению» текста, написанного Бронзино кистью и красками, стоит сказать несколько слов о том, кому предназначалось это произведение. Заказчиком картины выступил, скорее всего, флорентийский герцог Козимо I Медичи, придворным портретистом которого был Бронзино. На дом Медичи намекают лавровые ветви, заполняющие пространство картины в правом и левом верхних углах: лавровый куст (символ неувядаемости) был эмблемой великого правителя Флоренции Лоренцо Медичи. Адресатом картины был французский король Франциск I, который получил ее в качестве дипломатического подарка из Флоренции. Король был не только покровителем и ценителем искусств, но и любителем остроумных головоломок, так что эта заполненная символическими образами картина не могла не прийтись ему по душе.
Зато она попала в немилость к Наполеону, который буквально «сослал» ее в Вену, после чего во Францию она больше не вернулась, а с 1860 года украшает стены Национальной галереи Лондона. Чем именно она не угодила императору французов, мы можем лишь догадываться. Однако, опираясь на то, что мы знаем о пристрастиях Наполеона и его консервативных взглядах, рискну предположить, что он счел «Аллегорию с Венерой и Купидоном» чрезмерно откровенной, если не сказать – пошлой.
Но оставим это на совести большого полководца и не слишком большого знатока живописи и перейдем непосредственно к той головоломке, которую загадал королю Франции – а вместе с ним и нам с вами – флорентийский живописец по прозвищу Бронзино.
Центральными персонажами картины являются богиня красоты и любви Венера и бог любви Купидон, которого мы привыкли видеть лукавым мальчишкой с очень низкой подъемной силой крыльев. Здесь же Купидон представлен подростком, что больше соответствует его образу в романе «Золотой осел» древнеримского писателя Апулея. Но не возраст Купидона смущает нас в работе Бронзино и даже не его невысокий, еще детский рост, особо бросающийся в глаза по сравнению с взрослой Венерой. Смущает нас, прежде всего, то, что эти двое состоят в тесной родственной связи: это мать и сын.
Античная мифология, при всей распущенности нравов своих богов, не дает базы для подобного пикантного сюжета. Сюжет картины целиком на совести художника (или его заказчика), который не довольствуется изображением простого поцелуя, а идет дальше, добавляя детали, могущие заставить почтенных придворных дам покраснеть, а то и отвернуться в стыдливом негодовании. Правая рука похотливого подростка сжимает сосок Венеры, а левая бережно поддерживает ее голову с роскошно уложенными волосами по моде флорентийских дам XVI века, в то время как томные взгляды любовников встречаются, а язык богини касается губ ее сына.