Велетская слава

Каминский Андрей Игоревич

Но шум шумом, а торговые, равно как и прочие дела, никто не отменял. Вооруженные чужаки вели себя неприветливо, но спокойно, никого не задевая и, по возможности, стараясь не обращать на щетинцев внимания. Городская стража не препятствовала их шествию, поэтому горожане, пошумев немного, для порядку, возвращались к прерванным занятиям. В городе все решали не они – надо будет старейшинам, так и сами на вече кликнут, а раз сейчас не зовут, пусть сами со своими гостями и разбираются.

– Король Карл не хочет

воевать с Щетиным!

Грузный франк с уже начавшей седеть черной бородой, наклонился вперед, глядя в лица сидевших перед ним дородных мужчин в меховых мантиях и остроконечных шапках с меховой опушкой. На пальцах их переливались искрами перстни с драгоценными камнями, с шей свисали золотые цепи, на которых виднелись миниатюрные фигурки – копии причудливых идолов, которым поклонялись в здешних капищах. В длинных усах старейшин мерцали янтарные бусины и мелкие самоцветы. На их фоне герцог Эбурис, легат короля Карла выглядел довольно скромно в своем воинском облачении и медным крестом на тонкой цепочке. И все же собравшиеся в просторной горнице старейшины города Щетина, также как и схожий с ними облачением, Звонимир, посланник князя ободритов Вышана, внимательно слушали франка.

– Король не посягает на ваши вольности и ваши богатства, - продолжал Эбуриз, - все, что он хочет – чтобы никто из поморян не поддерживал тех саксов, что еще бунтуют против своего законного короля, а также не трогал его друзей и союзников – таких как славный князь Вышан.

– Щетин - вольный город, - покачал головой Витослав, могучий мужчина с русой бородой и голубыми глазами, известный своим богатством и родовитостью,- но основали его укры, а они издревле в союзе с велетами, а не с ободритами.

– Времена меняются, Витослав, - хмыкнул Эбурис, - были времена, когда и саксы, жили бок о бок с фризами и велетами, имея общие города и общих князей – а сейчас саксы и фризы подвластны королю франков. Если бы ты видел, сколь обширные земли подвластны моему государю, сколь много народов ему повинуется – ты и сам бы понял, что лучше быть хорошим другом королю Карлу, чем князю Драговиту.

– Ты призываешь нас к предательству?
– произнес еще один старейшина, - худощавый мужчина в красном плаще и шапке из лисьего меха. На узком лице недоверчиво поблескивали серые глаза, тонкие пальцы нетерпеливо постукивали по резному столу.

– Я призываю к благоразумию, почтенный Вартислав, - покачал головой Эбурис, - разве купцу нужна война? И разве мало товаров в землях франков? Если будет мир в Саксонии и на землях ободритов – кому будет от этого плохо? И Драговит может жить в покое и достатке, вместо того, чтобы мутить воду в землях саксов и фризов, заключать союзы с данами и Бог знает кем еще. Ваш город богат и славен, в вашей власти закрыть сундуки, из которых князь велетов пригоршнями черпает золото, дабы потешить свою гордыню. Остановите его – и мой король не останется в долгу.

– А что еще хочет твой король? Не он ли разрушает святилища отеческих богов в землях саксов, не он ли заставляет креститься всех в своих землях и убивает тех, кто противится власти

Распятого. Не этого ли он хочет и от укров?

Сказавший это был высоким человеком со строгим лицом, обрамленным крашеной в черное бородой. Такие же крашеные волосы ниспадали на черный же плащ наброшенной поверх темно-синей сорочки, расшитой по рукавам серебристыми изображениями неких тварей, похожих на ящериц. Серебряным был и трехглавый кумирчик, свисавший с шеи Всеведа – жреца Триглава, верховного бога Щетина.

– Мой господин радуется любому человеку или целому племени, что всем сердцем обратится к Христу, - сказал Эбурис, - но он не собирается силой заставлять вас принять Святое Крещение. Саксы – исконные подданные франков, поднявшие бунт против законного государя, - а разве годится, чтобы в одной державе люди поклонялись разным богам? В землях франков такое не принято – но Щетин, также как Рерик ободритов или велетская Ретра – вольные города, не слуги, но союзники короля Карла. Он суров к мятежникам, но милостив к друзьям и не станет вас принуждать менять веру. И наши купцы, прибыв в ваш город, будут оставлять со своих доходов десятину в храме Триглава.

Франк в упор посмотрел на верховного жреца и тот медленно кивнул в ответ.

– Нужно гадание, - сказал он, - завтра же бог даст ответ.

Эбурис пожал плечами и откинулся на спинку стула.

– Пусть так, - сказал он, - значит завтра все и решится.

Он прикрыл глаза, пряча торжество. Незадолго до этого он тайно, через ободритов, передал в храм Триглава множество золотых и серебряных предметов – ровно десятая часть из всего награбленного в святилищах саксов и фризов. Говорят, что здешний божок жаден до богатства – как и подобает дьяволу! Герцог не сомневался, что Триглав, а точнее его жрецы, дадут именно тот ответ, что ждет король франков.

Когда решение было принято, отцы города задали пир в честь гостей с Запада. Всевед не участвовал в торжестве – как и подобает жрецу, он собирался поститься перед завтрашним священнодействием. Ближе к ночи он покинул дом Витослава и уселся на колесницу, запряженную черными конями. Свистнул кнут и повозка помчалась по мощенным улицам, направляясь на вершину холма, где, нависал над всем городом величественный храм Триглава. Запоздалые прохожие почтительно кланяясь, прижимаясь к домам, чтобы пропустить верховного жреца Щетина.

Прибыв в храм, Всевед отпустил младших жрецов и, открыв тяжелую дверь, вошел внутрь храма. Зажженный им светильник из жира озарил колеблющимся светом великолепное убранство капища: стены его покрывали деревянные скульптуры и барельефы, изображавшие людей, птиц и зверей, вырезанные столь искусно, что казались живыми. В специальных нишах хранились серебряные и золотые чаши, выносившиеся по праздникам на общие пиры для самых знатных людей города. Здесь же хранилась десятина взятой на море или на суше добычи и рога, окованные золотом и украшенные драгоценными камнями, оружие и всяческая драгоценная утварь.