Велетская слава
Шрифт:
– Замолчи, негодяй! – не сдержалась королева.
– Успокойся Фастрада, - король успокаивающе похлопал ее по руке, - я мог бы простить дерзость, если бы она касалась только меня. Но терпеть поношение своей королевы я не буду. Поскольку ты замыслил измену …
– Я не изменял тебе, - гордо ответил Гардрад, - и не давал клятвы верности.
– Все так, - кивнул Карл, - и теперь я исправлю эту ошибку. Ты и твои люди отправятся в под охраной в Рим, Нейстрию и Аквитанию, чтобы на могиле князя апостолов и на раке с мощами святых,
Граф даже отшатнулся от таких слов.
– Вы этого не сделаете…ваше Величество.
– Сделаю.
Какое-то время король и граф мерились яростными взглядами, после чего граф, словно лишившись некоего стержня, обреченно опустил плечи.
– А если…я сделаю это, моя дочь останется в безопасности.
– Да, - кивнул Карл, - она может постричься в монахини.
– Хорошо, - граф опустил плечи, разом лишившись воли к борьбе. Покорно он дал себя вывести стражникам. Вслед за ним увели и его людей. Как только за ними закрылась дверь, Карл сокрушенно осел на троне, покачав головой.
– Иногда я чувствую, что превращаюсь в чудовище, - с горечью произнес он
– Не в чудовище, но во владыку, величайшего из всех, что были у франков, - пылко произнесла Фастрада, - ты должен носить не королевский, но императорский титул. А чтобы достичь этой цели – нужно беспощадно вырвать все семена смуты.
– Ты права, - произнес Карл, - у меня и так слишком много врагов извне, чтобы я терпел еще измену и у самого сердца моего королевства. Но будет и мне урок – теперь с каждого знатного человека я буду требовать клятву верности лично мне – и пусть потом они обрекают свои души на вечные муки, если вздумают поднять мятеж снова.
– Мудрое решение, мой король, - кивнула Фастрада.
– Как только я покончу с заговорщиками, - продолжал Карл,- я отправлюсь в Италию – давно пора приструнить Арихиза. Надо будет заглянуть и в Баварию – Лютперга, дочь Дезидерия и жена Тассилона, подбивает его на бунт. Говорят, герцог направлял послов и к аварам. Жаль только, что за всеми походами, так мало времени я могу уделить семье.
– Я присмотрю за Теодрадой, - кивнула королева, - и за остальными детьми,– ведь я люблю их не меньше чем собственную дочь. Жаль, что не все они отвечают мне тем же.
– Пипин, - Карл нахмурился, - мой первенец сильно отдалился от меня.
– Он знает, что он не зачат в браке, - заметила Фастрада, - и поэтому он завидует Карлу, Людовику – и особенно Пипину. Его Горбун ненавидит с особенной страстью – ведь он считает, что тот украл у него имя твоего отца.
– Пипин теперь король Италии, - сказал Карл, -
– Такие сыновья – опаснее всего, мой король, - заметила Фастрада, - и если он решится…
– То его ждет то же, что и остальных предателей, - решительно сказал Карл, поднимаясь с трона, - как мне не больно было бы это делать. Будем надеяться, что у него хватит ума не идти против отца.
– Я буду молиться за это мой король, - благочестиво произнесла королева, но когда Карл, поцеловав супругу, вышел из зала, ее лицо исказила злобная гримаса.
Сдержанные стоны и похотливые всхлипы оглашали стены небольшой комнаты, где, на брошенной на пол меховой накидке, сплетались в объятьях два обнаженных тела. Мужчина, молодой и сильный, но изуродованный выступавшим из спины горбом, ритмично двигался меж обвивших его талию стройных ног. С искусанных в кровь губ срывались стоны и подбадривающие слова, но в устремленных к потолку глазах не было и тени страсти – скорей скука. Но вот со сдавленным криком юноша отвалился от своей жертвы и бессильно раскинулся на лежанке. Его обнаженное тело блестело от пота, также как и у приподнявшейся на локте и заглядывавшей ему в лицо женщины. Распущенные черные волосы упали на грудь мужчины, щекоча обнаженную кожу.
– Все-таки ты колдунья, Фастрада, - с трудом переводя дух, произнес Пипин, - теперь я понимаю, почему отец так любит тебя.
– Ты смеешься?
– зло усмехнулась Фастрада, - не любит и никогда не любил. Твой отец любит только свое королевство – ну и может еще покойную Хильдегарду и ее детей.
Лицо Пипина помрачнело и Фастрада поняла, что ее удар достиг цели – ведь именно из-за сыновей прошлой королевы юноша потерял право первородства. Даже его имя перешло мальчишке Карломану, ныне именующемуся Пипином, Королем Италии.
– Отец любит всех своих детей, - он рывком сел на полу, - кроме одного-единственного. Я сражался за него в этой проклятой Саксонии, а он таскал за собой этих мальчишек!
Фастрада прильнула к нему, нежно гладя изуродованную спину, хотя на ее лице и промелькнула гримаса отвращения.
– Ты достоин большего, - сказала она, - все, чем владеет сейчас Карл, может стать и твоим тоже – как уже стала его жена.
Пипин повернулся и горячо поцеловал Фастраду.
– Отец здоров и силен, - с сожалением сказал он, - и он крепко держится на троне. Я не желаю ему зла, также как и моим братьям…
– Ты великодушен, как и подобает королю, - сказала Фастрада, - но будут ли твои сводные братья также добры, когда вырастут? Зачем кому-то из них лишний соперник?
Пипин уныло кивнул, на его лице проступила гримаса злобы.
– Они еще дети, - пробормотал он, - и если с отцом что-то случится.
– Он собирается воевать в Италии и Баварии, - напомнила Фастрада, - может и с аварами тоже. Не успокоены еще и саксы. В любой момент военное счастье может повернуться к нему спиной. И вот тогда…