Величайшая Марина: -273 градуса прошлой жизни
Шрифт:
– Поэтому вы меня спрашивали «нет ли знакомых русалок?»?
– Да, – коротко ответила женщина.
– И вы бы за эту кровь сделали бы что угодно, потому, что нуждаетесь в ней больше. Чем в воздухе.
– Это наш ключ к свободе.
– Мой, похоже, тоже, – выдохнула Алма, и Турма, чей слух был притуплён, не услышала этого.
Не сказав ни слова, она ушла в проход, и девочка осталась одна, в комнате с трёмя стенами, вместо четвёртой стояла толстая решётка, ниже была видна местная река из лавы, служившая светильником. Всё это было как раздробленными алыми, жёлтыми и белыми пятнами на чёрном фоне, и всё, больше ничего. Но эта гигантская скала-город
– Кровь русалки, кровь русалки… – твердила она себе шёпотом, – Рубенс!!!
С этим криком, она вышла из своей рабочей комнаты , и замедляла движение огненных молекул в воздухе. Такой железной она выглядели никогда прежде, и ещё ни разу не чувствовала себя такой! Её высокоподнятая голова выглядела слишком властно для этого места, и поражало своей прохладой, осанка, ярость в глазах, всё это появилось так моментально. Если бы не цвет волос, то любой, кто знаком с её династией сказал бы «Передо мной не Кальек Бейра, а Жалис…».
– Рубенс! – повторила она громко, заходя в другую высеченную комнату. Каменное, в прямом смысле, лицо Руба поднялось, и посмотрело на неё, в самые её глаза, на которых до сих пор не было линз, – насколько большой был заказ Исиды? Сколько оружия она приказала сделать?!
– Двенадцать мечей.
Число ввело Алму в ступор. Двенадцать. И что же дороже?
– Сколько вам надо русалочьей крови на все мечи?
– Пол литра, не меньше.
Девочка тихо обрадовалась тому, что под гипнозом он не спросил, откуда у неё эти сведения, но опять, же размер ввёл её в затруднение.
– У вас здесь есть спирт?
– Нет.
– Вы можете дать мне немного воды лишней?
– Нет, не можем.
– А теперь забудь о том, что я могу гипнотизировать глазами.
– Уже забыл.
– Хорошо. Хотя нет!!! Ещё вопрос!
– Как Турме вставили лезвия в руку, если могли занести туда заразу?
– Менплалог является самым антисептическим металлом.
– Что за металл?!
– Платина.
– Рубенс! За что? За какую плату вы отпустите меня.
– За предоставление нам русалки или её сущности.
– Это всё. Пока, Рубенс!
Она быстро вылетела из комнаты, но е бегом, а быстрым шагом. Теперь она ясно знала что делать! Исполнив заказ – платиновый стилет, она могла воспользоваться им первая.
Руки снова вибрировали от напряжения, так же, как обычно после тренировок с Глафнегом раньше. Перед глазами ничего! Только раскаленный металл, с чередующимся под собой фоном: наковальня, пламя.
Теперь выковать тончайшей работы стилет с рубином в основании ей казалось ерундой, но даже ерунда требовала определённого времени. Надо было подождать, пока утвердиться металл, потом вставлять рубин, который сделает его отравляющим. И, между этими двумя действиями, Алма должна была решиться.
Помощь нужна не ей одной. И не только народу. Это было так нейтрально. Помогать себе она считала эгоизмом, а помогать этому народу, который стал противен ей из-за своей резкости, она считала унижением. И так она назвала это действие, как поступок от нечего делать.
Прошло два дня прежде, чем стилет был готов. Из первого же камня, девочка, не без усилий, создала банку с крышкой, по объёму максимально приближенную к пол литру.
Сидя в своей комнате, слушая дальний бой наковален, к которому уже привыкли её уши, она только догадывалась том, что на улице ночь. Медленно билось сердце
«Идиотка, блин!!! Что ты за трусиха!? Подумай о тех, кто делал больно себе во благо! А ты не можешь! Ты просто дрянь! Правильно говорил Аргон!» при одном упоминании рука сама упала вниз, не сильно глубоко прорезав поперёк верхнюю сторону руки. Что бы потерять ни капли она сразу, же схватила банку, а потом сжала с силой руку так, что бы пальцы не закрывали рану. Вся часть руки покраснела от постоянного давления на неё, и медленно-медленно наполняясь, ёмкость становилась противна Алме, а кровь начал выходить медленнее. В глазах девочка держала слёзы, и пока не набралось около половины положенного, ей это удавалось. Слеза выкатилась сама, не послушавшись никого.
– Какого чёрта!? Не можешь, значит, держать свои слёзы, да?! Пока не научишься, тебе будет больно!
Без предисловий, лишних мыслей, стилет, в руке девочки, поднялся, и опустился с лёгким свистом в воздухе, неглубоко вспоров так же вторую руку. Алма давила кровь в стеклянную ёмкость, и когда она уже почти заполнилась, она тихо сказала.
– Нет. Нет, мне кажется, что здесь нет пол литра.
Покрасневшая, одновременно ставшая фиолетовой рука, поднялась с широко раскрытой ладонью, которой вытягивала банку. Теперь та заполнялась, имея уже новый объём, выдавливая из двух рук, Алма уже не понимала, то ли в обеих руках кончилась кровь, толи её там так мало, что силы кончились раньше.… Как она поняла что уже? Возможно по стуку в огромной, неизвестно где расположенной наковальне. Алма поднялась с колен, держа дрожащими руками банку, уже полную и закрытую. За ночь девочке второй раз показалось, что она мала, и снова увеличенная, имеющая в себе 0.75 л, только теперь казалась Алме, что она тянет на пол литра.
Только поднявшись, она прислонилась к стене и посмотрела на руки, на одной было два засека, на другой один. Мыслями она создала себе плащ, в котором спрятала порезанные руки, неуклюже получилась сумка, в которую Алма бережно опустила банку, и, подумав, платиновый стилет, уже испачканный ею в ней же. Медленно и аккуратно выйдя, она направилась по тёмному коридору налево. Едва достигнув первого поворота, она уже знала, что будет делать дальше.
– Турма! Рубенс! – заглянув в проём, она увидела брата с сестрой, – у меня есть предложение. Вы отпускаете меня сейчас, показываете выход наверх, а я даю вам то, о чём вы уже давно и не можете мечтать.
– И что же это за предложение такое странно?
– Дельное, так точнее! Согласны?!
– А если мы согласимся, и выведем тебя, ты сможешь сбежать, – лукаво начал Рубенс, – но можно так, что ты сейчас отдашь, а после мы тебя выведем.
– Тогда может выйти так, что вы меня после оставите здесь навсегда!
– Тоже не дура, тоже права… – с досадой заметила Турма, вставая в гордую позу рядом с братом.
Голова вела, а Алма только и твердила «Я могу быть не дурой, похоже, только при головокружениях от потери крови! В остальное время моя голова отказывает и тормозит!!! О чём я думала, когда поворачивала под водой! Но отступать не куда, надо найти компромисс…»