Великий диктатор. Книга третья
Шрифт:
Не стали исключением и мы. Даже старший Райт выполз на воздух вместе с нами. В устье Темзы волнение почти не ощущалось и его морская болезнь немного унялась. Кутаясь в дождевики, мы рассматривали в предоставленные нам стюардами бинокли суда и недалёкий берег.
— Матти, видишь, вон там, — указал мне рукой куда-то на юг Эдвин Бергрот. — Обелиск из светлого камня. Это — «Лондонский камень». Как только его покроет вода на треть, так мы и продолжим движение.
Я
— Ха. Это ненадолго. Сейчас прилив начнётся и весь тот берег под водой окажется. Час на подъём воды и целых два часа будем двадцать пять верст ползти до города Грейвзенд. Там нас должен будет встречать Герберт Остин. Я ему уже и телеграмму отбил. Думаю, за три часа успеет доехать из Лондона.
— Телеграмму? — удивился я
— А, ты же не знаешь. При подходе к устью Темзы бегает здесь маленький пароходик телеграфной службы и принимает от подходящих судов тексты телеграмм.
— А отправляет он их как? С помощью радиотелеграфа, что ли?
— Нет. Как двинем дальше, я тебе покажу. Там есть телеграфная баржа к которой с берега проложен кабель. Пароходик тексты собирает и затем передаёт, подключившись к этому кабелю.
— А разве мы не в Лондоне сойдём? — отважно влез в наш разговор младший Райт.
— Мы же иностранцы. Нам таможню надо проходить, — пояснил я мелкому, так как заранее знал где мы сходим. — А подобная служба только в Грейвзенде, Нортфлите и Пламстеде есть. Но Грейвзенд для многих более удобен, так как там станция железной дороги рядом с портом. Вот все пассажирские пароходы и стараются там швартоваться.
……
Остин приехал за нами на автомобиле собственного производства. Громадном по сравнению с нашими крохотными «Sisu» фаэтоне без крыши, правым рулём и вынесенными наружу рычагами управления.
— Красавец! А? — указал он рукой на автомобиль после того как всех нас поприветствовал, а меня почему-то даже обнял. — По две штуки в день произвожу! У меня заказов уже на год вперёд! — начал хвастаться Герберт Остин
— А мы поместимся? — спросил о самом главном Кевин Райт, сбив с рекламного настроя своего друга детства.
— Обязательно! — встопоршил тот усы и принялся указывать куда девать багаж.
Самые большие чемоданы были у Бергрота и их закрепили сзади, увязав кожаными ремнями. Мои и чемоданы Райтов спрятали под сидения, и, разместившись в салоне мобиля, мы тронулись в путь.
— Сейчас ко мне домой едем? Или молодого человека надо в «Финский дом» завезти?
— «Финский дом»? — удивился я.
— Так назвали доходный дом, который сняла ваша сборная. Единственная команда на олимпиаде, которая живёт вместе, а не по разным гостиницам и комнатам, — пояснил мне местный англичанин. — Так тебе туда?
— Да, мистер Остин.
— Ну, почти. Ваши живут в районе Кенсингтон, а я в Челси. Так что сначала заедем ко мне, а затем я отвезу тебя.
Ехали мы по пригородам Лондона, как и в самом городе — не спеша. Как пояснил нам хозяин автомобиля, закон 1903 года установил ограничение скорости передвижения транспортных средств. И эта скорость не должна была превышать двадцать миль в час. Так что весь путь занял у нас почти три часа. Как заверил нас Герберт Остин — это довольно быстро для столицы Великобритании.
……
— Матти, вот письма, пришедшие на твоё имя. Но так как тебя не было со сборной, я взял на себя смелость ознакомиться с ними. Тем более, что письмо от барона Кубертена изначально было не запечатано, да и в целом я знал о чём там идёт речь. Надеюсь, ты поймёшь мои действия, — с этими словами Ээро Эркко и протянул мне три конверта, как только мы остались одни в моих апартаментах.
К «Финскому дому» меня привезли уже под вечер, в сумерках. Причем, привёз не сам Остин, а его водитель, которого ранее, утром, промышленник оставлял дома, чтобы похвастаться перед нами своим мобилем и водительским мастерством. На звук автомобильного клаксона из монструозных дверей, над которыми висел слегка грязноватый финский флаг, выглянул человек, в коем я сразу опознал нашего марафонца Бруно Циллиакуса. Заулыбавшись при виде меня, он сразу кинулся помогать с чемоданами.
— А мы уже заждались. Правда, твоих стрелков нет. Они сейчас в Шотландии. Там проводят стрельбы по подвижным мишеням. Но должны со дня на день вернуться. Уже телеграфировали, что взяли как минимум одну золотую и одну серебряную награды, — засыпал меня новостями этот громадный и жизнерадостный человек. — Фрэнк, хватай чемоданы молодого господина и неси их в гостевой зал на втором этаже! — на довольно корявом английском отдал распоряжение Циллиакус появившемуся негру-слуге. — Мне же нельзя покидать пост. Господин Эркко узнает — ругаться будет.
— А что так? — удивился я. — Разве к дому консьерж не прилагался?
— Был консьерж. Мы его выгнали. Пускал, собака этакая, всех подряд. Полный дом каких-то коммивояжеров и проституток. И все норовят что-нибудь да и стянуть. Вот и учредили пост из членов команды. График дежурств составили. Тем более, что основные соревнования только после тринадцатого июля начнутся. Пока лишь парни тренируются в перетягивании каната, а я трассу своего забега изучаю, ну, и дежурю здесь. Ой! Заболтал я тебя! Иди наверх, там как раз почти всё начальство чаи гоняет после визита представителя русской команды.
За большим круглым столом с причудливым английским самоваром (tea-urn) посередине, в зале, куда я пришёл за слугой, тащившим мои чемоданы, сидело пятеро мужчин и что-то бурно обсуждали.
— О! Матти приехал! — заметил меня Кристиан Сибелиус, врач нашей олимпийской сборной.
Его знаменитый старший брат, композитор Ян Сибелиус, отсалютовал мне кружкой с напитком. Разговор стих, и ко мне обернулись и остальные.
— Ну, вот, господа! А вы спорили кому нести шест с названием страны если Хухта не приедет. Про него вспомни — и он тут же появится, — рассмеялся Ээро Эркко и полез обниматься.