Великий Гэтсби
Шрифт:
— Это прекрасно, это просто удивительно, Джей! — в ее обволакивающем голосе слились воедино скрытые от самой себя боль разлуки, тоска одиночества и ликующая всепобеждающая радость обновления.
— Прошу всех ко мне, — сказал Гэтсби. — Мне хочется показать вам свой дом.
— Вы уверены, что мне следует пойти вместе с вами?
— Непременно, старина, непременно!
Дейзи поднялась по лестнице в ванную комнату — умыться, и я тут же испытал угрызения совести, вспомнив о своих убогих полотенцах, но изменить что-либо было уже поздно, тем более что мы с Гэтсби вышли и ждали ее в саду.
— Очень даже неплохо выглядит отсюда мой дом, вы не находите? — спросил Гэтсби. — Посмотрите, какая удачная планировка: весь фасад обращен к солнцу.
Я
— Да… — Его взгляд нежно погладил каждую арочную дверь, каждую квадратную башенку. — Я ровно три года упорно трудился, старина, пока не заработал достаточную сумму на этот дом.
— Я полагал, что вы унаследовали состояние.
— Так оно и было, старина, так оно и было, — автоматически повторил он, — но во время войны я лишился практически всего. То были времена Большой Паники, знаете ли.
Похоже, он настолько углубился в воспоминания, что в ответ на мой вопрос, а чем, собственно, он зарабатывал себе на жизнь, буркнул, мол, это его личное дело, — и только потом спохватился, что прозвучало это, по меньшей мере, невежливо.
— О, я занимался разными вещами, — исправил он свою оплошность. — Вначале это были лекарственные препараты, потом переключился на нефть. Правда, в настоящее время не занимаюсь ни тем, ни другим. — Он пристально посмотрел на меня: — Может быть, нам стоит вернуться к нашему вчерашнему деловому разговору?
Я не успел ответить, потому что из дома вышла Дейзи и ослепила нас багряно — золотым сиянием двух рядов медных пуговиц, сверкавших в ярких лучах предзакатного солнца на ее платье.
— Неужели этот огромный дом — ваш? — воскликнула она, протянув руку в направлении виллы.
— Вам нравится?
— Очень, но я просто не понимаю, как вы можете жить там один.
— О, я по мере возможности стараюсь, чтобы он не пустовал. Он открыт для моих друзей днем и ночью. Здесь часто бывают интересные люди, театральные и прочие знаменитости.
Вместо того, чтобы пройти к Гэтсби напрямую, вдоль берега, мы пошли кружным путем, по дороге, и вошли в имение через боковой въезд. Дейзи с довольным мурлыканьем любовалась возвышающейся над окрестностями громадой, вырисовывающимся на фоне облаков баронским замком феодальной эпохи; восторгалась цветущим садом — тончайшим ароматом жонкилий, медвяным духом цветущего боярышника и сливы, пьянящим благовонием белоснежных с золотом лилий. Мне было даже как-то непривычно, что на пустых мраморных лестницах не видно сейчас красавиц в туалетах всех цветов радуги, грациозно, словно балерины, снующих вверх — вниз по ступенькам, — и только звонкие трели птиц разносились в вышине над притихшим имением.
Потом мы ходили по музыкальным салонам в стиле Марии Антуанетты [24] и гостиным a la Карл II [25] . Создавалось такое впечатление, что дом полон гостей, но они получили строжайший приказ хранить молчание и не показываться до тех пор, пока мы не уйдем, и прячутся сейчас под диванами и столами. Когда Гэтсби захлопнул дверь в «библиотеку колледжа Мертон», я явственно услышал булькающий смех мистера Совиный Глаз!
Потом мы поднялись по лестнице и пошли бесконечной анфиладой будуаров, задрапированных розовым и голубым шелком, с букетами свежих цветов на каждом шагу; переходили из гардеробных в бильярдные, заглядывали в ванные комнаты с мраморными ваннами, утопленными в кафельном полу. В одной из комнат нам попался всклокоченного вида мужчина, который лежал на ковре в ночной пижаме и делал лечебную гимнастику. Это был тот самый Клипспрингер — он же «Постоялец»! Я видел его этим утром, когда он с озабоченным и голодным видом рыскал по пляжу. Мы завершили обход дома в личных апартаментах мистера Гэтсби, состоявших из спальни, ванной комнаты и кабинета с мебельным гарнитуром a la Адам. Здесь мы и обосновались,
24
Мария Антуанетта (1755–1793) — королева Франции, жена Людовика XVI.
25
Карл (1630–1685) — король Англии из династии Стюартов.
Он не отводил глаз от Дейзи и, на мой взгляд, делал переоценку ценностей, то есть интерьера, в зависимости от того, какое впечатление производила богатая обстановка его покоев на миссис Бьюкенен. А временами он застывал в растерянности и недоумении и смотрел по сторонам отсутствующим взглядом, словно рядом с Дейзи все вещи этого мира теряли свою первоначальную ценность, и не было ничего более важного на свете, кроме затмевающего все и вся божественного образа его возлюбленной. В таком просветленном состоянии он едва не свалился с лестницы, — и хорошо еще, что я оказался в этот момент рядом с ним.
Его спальня была, возможно, самым скромным и аскетическим помещением виллы, не считая лежащего на туалетном столике несессера с бритвенными и прочими принадлежностями из чистого золота. Дейзи сразу же потянулась к золотому гребню и начала расчесывать свои роскошные волосы, а Гэтсби сидел в кресле, жмурился от удовольствия, как сытый кот, и смеялся тихим счастливым смехом.
— Как это странно, старина, — весело сказал он. — Не могу поверить, как ни стараюсь…
Судя по всему, расположение духа Гэтсби благополучно миновало две фазы и сейчас как раз вступало в третью. После естественного замешательства и смущения, после всепоглощающей радости и восторга, он преисполнился ошеломляющего восхищения и даже умиления от того, что его избранница была рядом с ним. Долгие годы мечтал он об этом дне, мысленно принимал ее в своем огромном доме, ждал ее бессонными ночами, стиснув зубы в невероятном напряжении душевных сил. Теперь наступила реакция: он все-таки добился своего, но что-то словно сломалось у него в душе, как лопнувшая пружинка в каминных часах.
Этот эмоциональный коллапс продолжался еще с минуту, потом он взял себя в руки и начал демонстрировать свой гардероб. Гэтсби распахивал перед нами один шкап за другим, показывал множество костюмов, домашних и купальных халатов, галстуков, разноцветных сорочек, разложенных на полках — по дюжине в каждой стопке.
— Мой английский поставщик отправляет мне одежду и белье два раза в год — к началу весеннего и осеннего сезона.
Он достал с полки несколько стопок и вывалил прямо на стол разноцветную груду сорочек плотного шелка, тончайшего полотна и мягкой фланели, распустившихся на наших глазах диковинными тропическими цветами. Увидев наш восторг и удивление, Гэтсби стал выкладывать дюжины новых и новых сорочек в клетку, крапинку и полоску, с вышитыми темным шелком монограммами и причудливыми узорами; разноцветная гора, вздымавшаяся чуть ли не до самого потолка, расцвечивалась коралловыми, лазоревыми, изумрудными и оранжевыми тонами и полутонами. Глядя на все это великолепие, Дейзи вначале жалобно застонала, а потом разрыдалась по — женски — в голос, — уткнувшись головой в кипу хрустящей мануфактуры.
— Какие красивые сорочки! — заливалась она горькими слезами, а мягкая ткань заглушала всхлипывания и стенания. — Простите меня, ради Бога, но я никогда прежде не видела таких чудесных… таких восхитительных сорочек…
После дома нам предстояло осмотреть поместье, плавательный бассейн, гидроплан и летнюю оранжерею, но вначале через открытое окно до нас донеслись отдаленные раскаты грома, а потом опять хлынул дождь. Мы встали рядом у окна и долго смотрели на покрытые мелкой рябью воды пролива.