Великий карбункул
Шрифт:
какого-нибудь английского вельможи или богатого помещика. Не говоря ни
слова, он проследовал к наружным дверям и, распахнув их настежь, встал
сбоку, лицом к парадной лестнице, словно ожидая выхода какой-то важной
особы. Тотчас же музыка на улице зазвучала еще громче, протяжным, горестным
призывом. Взоры сэра Уильяма Хоу и его гостей обратились к лестнице, и вот
на верхней ее площадке показались несколько фигур, направлявшихся к выходу.
Впереди шел
до бедер. В правой руке у него была шпага, в левой - Библия; кроме того, он
локтем прижимал к себе свернутое знамя, все продырявленное и в лохмотьях, в
котором, однако, можно было узнать знамя Англии. За ним следовал другой, обличья не столь строгого, хоть и исполненный достоинства, в черном атласном
камзоле, штанах в обтяжку и в мантии тисненого, бархата; широкий
гофрированный воротник подпирал его бороду, в руке он держал скатанный в
трубку манускрипт. Третьим был молодой человек, сразу приковывавший внимание
своей характерной наружностью и манерами; у него был лоб мыслителя, а в
сосредоточенном взгляде вспыхивал порой восторженный огонь; как и его
спутники, он был одет в платье старинного покроя, а на воротнике у него
виднелось кровавое пятно. За этими тремя шли еще трое или четверо, все, судя
по их осанке, - люди, облеченные властью и высокопоставленные, державшиеся
так, как если бы они привыкли к любопытству толпы. Зрители, теснившиеся в
дверях парадного зала, решили, что все эти лица спускались вниз, чтобы
примкнуть к таинственному погребальному кортежу, остановившемуся перед
замком; этому, однако, противоречило выражение торжества, с которым они
взмахивали руками, перед тем как переступить порог и скрыться из виду.
– Что означает эта дьявольщина?
– пробормотал сэр Уильям Хоу, обращаясь
к джентльмену, стоявшему рядом.
– Шествие цареубийц, осудивших на казнь
короля-мученика Карла?
– Это, - отозвался полковник Джолиф, едва ли не в первый раз за весь
вечер нарушая молчание, - это, если я правильно понял, пуританские
губернаторы Массачусетса, правители старой демократической общины - Эндикотт
со знаменем, с которого он сорвал эмблему подчинения, и Уинтроп, и сэр Генри
Вейн, а также Дадли, Хейнс, Беллингем и Леверетт.
– А почему у этого молодого человека на воротнике кровь?
– спросила
мисс Джолиф.
– Потому, - ответил ей дед, - что в свое время эта голова, одна из
мудрейших в Англии, легла на плаху за идею свободы.
– Ваше превосходительство, не
– шепотом
спросил лорд Перси, подошедший вместе с другими английскими офицерами
поближе к генералу.
– Как знать? Может быть, под этим маскарадом скрывается
мятежный заговор.
– Пустое! Нам нечего бояться, - беспечно возразил сэр Уильям Хоу.
– В
самом худшем случае это не более чем дерзкая шутка, и довольно плоская к
тому же. Но будь она даже образцом язвительности и остроумия, самое разумное
для нас - ответить на нее смехом. Но смотрите! Вон еще идут!
Новая группа фигур спускалась с лестницы. Ее возглавлял почтенный
седобородый патриарх, посохом нащупывающий путь. За ним, вытянув вперед руку
в железной перчатке, словно желая схватить старца за плечо, торопился
высокий воин в шлеме, украшенном перьями, в блестящем панцире и с длинной
шпагой, громыхавшей по ступеням. Следующим был тучный человек в богатой
одежде придворного вельможи, но отнюдь не с вельможной повадкой; шел он
вразвалку, как ходят моряки, а ненароком споткнувшись на лестнице, сразу
рассвирепел и довольно явственно выбранился. Шествие замыкал
аристократического вида джентльмен в завитом парике, каких можно увидеть на
портретах времен королевы Анны или даже более ранней эпохи; на груди его
кафтана была вышита звезда. По дороге он беспрестанно отвешивал изысканные и
льстивые поклоны во все стороны, но, дойдя до двери, в отличие от
губернаторов-пуритан, заломил руки в жесте отчаяния.
– Дорогой доктор Байлз, прошу вас взять на себя роль греческого хора, -
сказал сэр Уильям Хоу.
– Кто эти особы?
– Увы, ваше превосходительство, они, видимо, принадлежат к более ранним
поколениям, чем мое, - ответил священник.
– Но вот наш друг полковник, без
сомнения, был с ними на дружеской ноге.
– Нет, я никого из них не видал при жизни, - сказал полковник Джолиф
серьезным тоном, - хотя мне довелось беседовать лично со многими правителями
этой страны, и я надеюсь приветствовать своим стариковским благословением
еще одного, прежде чем сойду в могилу. Но вы спрашиваете об этих лицах.
Почтенный старец, как я полагаю, - Брэдстрит, последний из
губернаторов-пуритан, правивший здесь, когда ему было девяносто лет или
около того. За ним идет сэр Эдмунд Эндрос, жестокий тиран - любой школьник
Новой Англии вам это скажет; именно потому он и был свергнут народом с
высокого места, которое занимал, и заточен в темницу. Следующий - сэр Уильям