Великий князь Русский
Шрифт:
— В сабли, в сабли их! — прямо затрясся Юрка и обернулся к Басенку: — Чего стоишь? Давай, бей их!
— Шемяка сказал тут быть.
— Мне!!! Мне сказал! — закричал Юрка. — Тебе не прещали! Их добить надо!
Басенок еще малость помедлил, внимательно оглядел поле, над которым густо поднималась пыль и крики «Бей!», «Руби!», а потом свистнул стремянного, вскочил в седло и ускакал вниз.
Уставшие ждать московские пищальники подхватили свой снаряд и рванули бегом, да так, что за ними едва поспевали десять конных упряжек с многоствольными «сороками». Они вкатились в линию, когда рушение
Посполитые бросились бежать, следом дрогнул центр и вскоре Юрка с восторгом увидел, как рухнули красные полотнища — сперва со скачущим рыцарем, а за ним и с белым орлом, как вскипела суматоха у королевского шатра по дороге на Гродню…
Уже когда вернулись посланные в сугон полки, когда почерневший от усталости Шемяка указывал, где ставить орудия для осады Витовтова замка в Гродно, стала ясна причина сумятицы в королевском лагере.
Немцы.
Орденские баннеры уже прошли Сейны и были в одном дне пути от Гродно. Поскольку сломить Шемяку не удавалось, перед королевским войском ясно встала возможность попасть между молотом и наковальней, вот паны и предпочли поберечь себя для будущих свершений.
Только каштелян замка уперся и в ответ на довольно миролюбивое предложение свалить куда подальше, причем сохранив оружие и знамена, ответил в духе «Скорее небо упадет на землю и Неман потечет вспять».
Так-то его понять можно — последняя ниточка, соединяющая коронные земли с Вильно, Крево, Троками и Ковно. Пока держатся, есть надежда, что Казимир соберет новое войско и пробьется, а коли сдать крепость, то Литве как княжеству конец.
С утра на Коложе, в тени Борисоглебской церкви, застучали топоры — шемякины чехи ставили площадки для орудий и строили нечто, похожее на колодезный журавль.
— Пороки ставят, — объяснил Басенок, — греческий огонь метать.
Днем к замку еще раз съездили переговорщики, просили каштеляна одуматься и не губить христианские души зазря, но безуспешно. Вечером, как стемнело, Юрка, раскрыв рот, наблюдал за тем, как с порока взмыла и медленно полетела через Гродничанку бочка с горящим фитилем. Она стукнулась о стену, обдав ее кипением пламени, а возле порока забегали мастера, подбивая клинья и закатывая новую бочку.
Вторая бухнулась куда надо, третья и четвертая тоже. Замок запылал.
Каштелян предпринял отчаянную попытку вырваться, но его ждали и встретили вылазку залпом. Пленных вязали, пока догорал пожар.
— Вот же уродец упрямый, — сплюнул Шемяка, — трон, небось, сгорел!
— А на что нам трон? — удивился Юрка. — Он что, драгоценный?
— Нет, деревянный резной. Просто я корону Ягайлову поимал, хотел и трон Витовтов, — потрепал Шемяка племянника по голове.
Через неделю под угрозой греческого огня сдался неприступный Трокский замок, а еще через два дня сияющий Юрка въезжал следом за Шемякой в Вильно. Сиял он от Диминой похвалы — очень своевременно погнал Басенка в бой под Гродно, добрым воеводой растешь!
А в Вильно уже мчались целые сонмы знати бывшего княжества, присягать новому властителю — князья дубровицкие, несвицкие, заславские, лукомские, бояре и дети боярские. Но точно такой же процесс шел и в Ломже, где зависла ставка
Радовались все — присягнула почти целиком Черниговская земля, княжество Корибутовича, Рогачевское староство и много других. Только я в Москве сидел и обозревал разорение от победных усилий, подсчитывая убытки. Еще пару лет таких побед, и мы с голой задницей по миру пойдем.
Причем это еще у турок до нас руки не дошли.
Глава 16
Одна свадьба и одни похороны
Османы же упрямо двигались к решению главной стратегической задачи и все наличные силы бросали на устранению константинопольской затычки посреди собственных владений.
Собственно Византии осталось с гулькин нос — кусочек вокруг Царьграда, Пелопоннес (это где Спарта была) да парочка островов. На восток, в Анатолии — турецкие владения, на запад, в Румелии — тоже, без османов шагу ступить невозможно. После смерти Иоанна Палеолога его наследник смог стать императором только с согласия турков. Сами бы ромеи давно сдались, но Царьград полон генуэзцев, которым позарез нужна транспортная связь с колониями на Черном море, от Таны до Джинестры, от Кафы до Ликостомо.
Так что иного пути, кроме осады и штурма, у османов не оставалось. На крупный город с мощными укреплениями требовалось собрать много сил, и «брат мой» Мехмед вел активнейшую дипломатическую подготовку. Он подписал договора с извечными противниками генуэзцев венецианцами, с главной угрозой Румелии венграми, заключил мир с непокорным бейликом Караман в Анатолии и сместил регентов в вассальном Афинском герцогстве. Даже передал пару крепостей сербам, чтобы они некстати не полезли их воевать.
И затеял строительство Румели-Хисары.
Мощной крепости в самом узком месте Босфора, ровно напротив построенной полста лет тому назад Анадолу-Хисары. На какой-то из банковских конференций в Стамбуле нас возили увеселяться на яхте, заодно эти два твердыни показывали. Должен сказать, они и в XXI веке производили впечатление, а уж сейчас…
После первого известия о закладке, привезенного купцами-сурожанами, я прикинул, что на сооружение такого масштаба потребуется года два.
Ошибся я примерно в шесть раз: турки начали в половине апреля и закончили к сентябрю, за пять месяцев. Поставленные Мехмедом надзирать за процессом все три визиря, включая главного, действовали решительно и согнали на стройку несколько тысяч человек, из которых чуть ли не половину мастеров-каменщиков.
Оставалось только бешено завидовать и кусать локти — завидовать количеству ресурсов, которыми мог распоряжаться султан, и слабо надеяться, что наши люди успеют выдернуть малость специалистов из-под турецкого катка. Счет-то пошел на месяцы, если не на недели.
А после взятия Константинополя османы передушат все чужие колонии на Черном море и возьмутся за Крым, на что у них уйдет нынешними темпами лет двадцать, за которые нужно очень многое успеть. Так что наш рывок на юг в стратегической перспективе мог кончится худо — налетим на турков раньше времени, когда они будут в полной силе, а мы толком не окрепнем…