Великий поход
Шрифт:
– И пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, – поморщилась Этне. – Это у всех бывает, а здесь еще и фронт двигался очень быстро… Впрочем, насколько я знаю, у французов обычно еще меньше порядка.
– Зато у немцев его предостаточно. Зашифруете доклад штабу, пока я обрадую наших клиентов?
– Хорошо. Кстати, почему «клиенты»?
– Так в приказе написано, что мы тут в качестве консультантов, – хмыкнул Хаецкий. – Ну а раз мы консультанты…
– А что, логично, – согласилась Этне. – Ладно, давайте займемся делом.
«Клиенты» новостям не обрадовались и сразу же отправили бомбардировщики – дело достаточно
Названия Хаецкому ничего не говорили, зато мгновенно насторожили Этне.
– Восточная Юра, как раз на немецкой границе, – сообщила она, едва взглянув на расшифровку. – Опять-таки старые выработки. Еще один переход?
– Возможно, – согласился Хаецкий. – Но скорее – их любимые подземные заводы. Или… Судя по карте, это та еще глушь? Они вполне могут испытывать в штольне атомный заряд – тащить его в колонии они могут и не рискнуть.
– И как нам это узнать?
– Только по записям сейсмографов, – пожал плечами Хаецкий. – Ну или тогда, когда его скинут на нас… Кстати, попыток прорыва одиночных самолетов не было?
– Не помню, но вроде бы нет, – Этне принялась перебирать бумаги на столе. – Да и собьют такой первым делом – ядерные взрывы мы уже видели. А я еще из Москвы направила королю предложение привести в готовность тяжелую авиацию… Оно принято, так что бомбы сейчас на аэродроме, и немцы наверняка об этом знают. И, надеюсь, принимают этот факт в расчет…
Просматривая очередной доклад, Хаецкий подумал, что этому миру повезло – здесь ядерное оружие не покидало полигонов… Пока. Но в ближайшие месяцы, если не недели, ситуация грозила измениться – и тогда двумя бомбами эта война не отделается.
Вечерний сеанс связи принес тревожные известия – неопознанный линкор под нацистским флагом попытался прорваться к Сан-Диего, но был поврежден огнем береговых батарей и отступил через переход. В этом мире конфликт продолжал расширяться, и подозрительные шевеления вдоль восточной границы Рейха почти наверняка означали скорое нападение на Республику, если только в Москве не решат сыграть на опережение. И в довершение всего в район Аварика направлялись две танковые дивизии американцев…
Разумеется, немцы если не знали, то догадывались об этом факте, но вот что им было неизвестно – так это то, что состояли дивизии из ветеранов Арденн, имевших к нацистам личные счеты. Может, и не все поголовно, но большинство – точно. А значит – или командование собиралось организовать наступление, или планировало избавиться от нескольких излишне умных генералов… Впрочем, последнее было почти невероятно – кадров и так не хватало, так что оставалось наступление. А о его подготовке немцы, естественно, узнают – контрразведка у англичан периодически сбоила – и что им тогда придет в голову… Впрочем, именно для того, чтобы это выяснить, Хаецкий с Этне и сидели в Аварике.
Последнюю мысль Хаецкий высказал вслух – и удивился реакции.
– Скажите, Игорь, вы верите в предчувствия? – спросила Этне.
– Скажем так – обычно я стараюсь иметь их в виду, – ответил Хаецкий. – А что?
– Да вот есть у меня предчувствие… – задумчиво протянула Этне. – Что немцы что-то не то затевают. И что об их планах
Игорь Хаецкий не признавал никакой мистики. И, разумеется, не верил ни в какие предчувствия – вернее, считал их результатом неосознанной работы мозга и потому никогда не отмахивался от них. И, хотя и не доверял безоглядно, почти всегда оказывался прав… И теперь предчувствия напарницы его действительно беспокоили.
Колонна остановилась чуть западнее Лодзи. Солдаты спешно ставили над прицепами с брезентовыми сигарами длинные палатки, тащили в них кабели и шланги от стоящих рядом грузовиков и цистерн, зенитчики пристально следили за небом… Через несколько часов Российская Советская Республика объявит Германии войну, и тогда батарея нанесет первый удар – Возможно, первый «выстрел» в этой войне. А возможно, ее кто-нибудь опередит – это неважно, в конце концов. Какая разница, кто именно сделает первый выстрел, если он попадет в цель?
Батарея готовилась к пуску неспешно, ожидая окончательного приказа – и через два часа он последовал. Война будет объявлена в восемнадцать часов по московскому времени, и атака должна последовать сразу же за объявлением.
Ровно в семнадцать пятьдесят пять три ракеты стояли на стартовых столах, а и толстые шланги наполняли их баки жидким кислородом.
Восемнадцать часов. Голос в приемнике: «…таким образом, Российская Советская Республика вынуждена объявить Германии войну».
Шланги отстыкованы и кислородная цистерна уезжает. Вспыхивают, разбрасывая искры, воспламенители, чтобы спустя несколько секунд рассыпаться пеплом в ударивших в отражатели струях огня. Рев пламени становится все громче, и спустя еще несколько секунд ракеты отрываются от стартовых столов, постепенно набирая скорость и склоняясь к западу.
К Кифхойзеру.
Пока еще – с обычными боеголовками.
И не только потому, что ядерных не было – Курчатов обещал создать их за месяц или два, а такая задержка ни на что бы не повлияла. Нет, Объединенные Нации не желали первыми сделать необратимый шаг и развязать атомную войну в Европе, пусть и в чужом мире. И если безумный ефрейтор и его свита сохранили хоть какое-то подобие рассудка – они сами не перейдут эту черту. Ну а если нет… Что ж, у терран был весьма богатый опыт восстановления стертых с лица земли городов.
Батарея ушла с позиции, оставив после себя следы колес и обожженную землю. Но задолго до этого двенадцать Р-2, запущенных из Польши, достигли «рудника» в Тюрингии и обрушились на выросший вокруг него городок. Часть ракет упала в Тиледе, одна – в Бад-Франкенхаузене, а еще одна, самая удачливая, пробила скалу и взорвалась внутри штольни…
Штурмбаннфюрер Гюнтер Шольц остановил машину, пинком открыл дверцу, выбрался и принялся искать хоть кого-нибудь, кто мог бы объяснить происходящее. Таковых не наблюдалось – все были заняты беспорядочной суетой, призванной изображать ликвидацию последствий бомбардировки… Хотя какой, к дьяволу, бомбардировки? Эти жалкие ублюдки как-то ухитрились скопировать ракеты фон Брауна – ибо сами что-либо создать неспособны – и теперь используют их против самих создателей. Неприемлемо. Абсолютно неприемлемо, и как только он доложит о случившемся фюреру, унтерменши поплатятся за свою наглость… А сейчас надо заставить это стадо глупцов перестать суетиться и добиться хоть каких-нибудь ответов.