Великий раскол
Шрифт:
Три дня гостили высокие гости в лавре и ежедневно игумен подходил в навечерие с хлебом к крыльцу царицы и дожидал ее выхода.
Возвратившись в московские хоромы, царица снова погрузилась в обычную замкнутую жизнь.
Как-то рано утром в хоромы к царице явился Артамон Сергеевич Матвеев и сказал встретившей его боярыне:
— Передай, боярыня, царице, что царь-батюшка изволит сейчас к ней сам жаловать.
Насколько могли помогать ей старые ноги, та побежала к царице
Едва успели приготовиться к приему царя, как он сам появился в палатах.
Приветливо улыбнувшись супруге, он вошел в светлицу.
Все находившиеся там боярыни и мастерицы поднялись с лавок и чинно поклонились царю.
— Старательные у тебя работницы-то, Натальюшка, — пошутил государь, — одна ты только ленишься.
Молодая женщина покраснела и, чтобы оправдаться перед мужем, подвела его к кругу, на котором была натянута парчевая материя, по которой сама царица вышивала шелками и золотом.
Царь с любопытством посмотрел на работу жены.
— Ай-да Натальюшка, ай-да мастерица! — заметил царь и прошел вместе с нею в образную.
— По делу я с тобой толковать сюда явился. Помнишь, намедни мы с тобою в Троице были? Спрашивал я тебя про Урусову.
Наталия Кирилловна молча кивнула головой.
— Так вот, мне на нее извет подан… Пишут в подметном письме, — его в Грановитой палате нашли, — что Авдотья Прокопьевна так же, как и сестра ее Федосия, к Аввакумовскому учению примкнула.
— Ой, правда ли, государь? Что-то не верится.
— Не хотелось бы и мне верить, Натальюшка: князя Петра я очень люблю, жалко мне будет его, коли впрямь жена-то его Аввакумкиной лести наслушалась.
— Как же ты, надежда-государь, поступить задумал? — спросила Наталия Кирилловна.
— Велю искать, авось правды доищусь!
Нахмурилась молодая царица. Ей стало жалко Урусову.
Морозовой она не знала, но сестра ее часто бывала в верхних женских палатах.
Как только царь ушел, Наталия Кирилловна послала одну из боярынь за князем Урусовым.
Князь сразу же явился.
— Что приказать изволишь, матушка-царица? — почтительно склонил он голову.
— Коли ты, князь, беды на свою голову не хочешь, то предупреди княгиню, чтобы она на льстивые слова попа Аввакума не больно шла. Узнал государь-батюшка об этом и зело прогневался. Торопись же, сегодня царь надумал спосыл делать.
Успокоившись немного, царица принялась за свое рукоделие.
Приближалось обеденное время. Работы в царицыных светлицах окончились.
XVII
Вернувшись домой, Урусов рассказал жене о том, что слышал от царицы.
Княгиня немедленно отправилась
Федосья Прокопьевна по лицу сестры догадалась о приближающейся беде, но спокойно выслушала сестру, снова созвала всех обитателей дома и поведала им новости.
Аввакума не было.
Старицы зарыдали.
Долго они жили в доме Морозовой, и хотя и привыкли, но уходить было нужно. И старицы в тот же вечер оставили ставший им родным дом.
Точно также масса всякого люда, таившегося у Морозовой, ушла из дома.
Поздно вечером вернулась княгиня Урусова к себе. Скоро приехал из дворца и сам князь Петр.
— Ну, что, была у сестры? — спросил он жену.
Авдотья Прокопьевна ответила утвердительно.
— А что сегодня говорили у царя? — спросила она мужа.
Князь замялся.
— Еще ничего не решено, — прошептал он.
Он поднял глаза на жену и в глазах ее прочел немой укор.
Урусову стало стыдно.
Она уверенно спросила его:
— Ехать ли мне, князь, опять к сестре?
Урусов быстро окинул жену взглядом и коротко произнес:
— Нет, подожди до завтра, — завтра я узнаю все подробно.
На другой день рано утром, когда князь Петр уезжал во дворец, Урусова спросила опять у него.
— Не сходить ли мне к сестре?
Князь задумался.
— Иди, да не оставайся там долго.
С изумлением взглянула Авдотья Прокопьевна на мужа:
— Отчего я не должна там долго оставаться?
Урусов осторожно огляделся по сторонам и шепотом сказал:
— Я думаю, что сегодня же присылка к ней будет.
Княгиня вздрогнула.
— Иди, да хранит вас обеих Господь, — снова заметил князь Петр и вышел из горницы.
Авдотья Прокопьевна сейчас же отправилась к сестре.
Несмотря на чисто мужской характер и умение сдерживать свои чувства, Морозова пошатнулась, услыхав известие о присылке.
— Уже… — бессознательно произнесла вдова.
Сестры обнялись и начали молиться.
— Я от тебя не уйду, — решительно сказала Авдотья Прокопьевна.
— Пострадать со мною хочешь, сестра? — прошептала Морозова.
Во втором часу ночи раздался стук в ворота.
— Кто там по ночам стучит? — спросил ночной сторож.
— Отворяй, не разговаривай, — раздался грубый голос, — по приказу великого государя!
Хотя и предупрежденный о появлении царских людей, старик сторож медлил.
Наконец, чугунный засов был отодвинут и тяжелые дубовые ворота широко распахнулись. Во двор, скрипя полозьями, въехали две кибитки, окруженные стрельцами. Приезжие, не обращая внимания на поздний час, шумно стали взбираться на крыльцо.