Великое море. Человеческая история Средиземноморья
Шрифт:
Поселение на Тапсосе, шельфовом острове в восточной части Сицилии, свидетельствует о сложной, привнесенной культуре микенского происхождения. Поселенцы создали город, похожий на решетку, с улицами шириной до четырех метров, просторными домами, построенными вокруг дворов, и гробницами, полными позднеэлладских изделий из греческих земель, что говорит о "настоящей иностранной колонии на этом месте".13 Действительно, ближайшую аналогию планировке домов в Тапсосе можно найти на другом конце микенского мира, на Кипре, в Энкоми близ Фамагусты. Это почти как если бы был создан проект торговой колонии, который затем воплотился в реальность на обоих концах микенского мира. В Тапсосе найдено очень много небольших парфюмерных емкостей микенского происхождения.14 Ведь это был центр промышленности, специализировавшийся на производстве парфюмерных масел для "международного" рынка. Но Тапсос не был просто ответвлением Микен. Здесь производилось много грубой серой керамики в сицилийском стиле, что свидетельствует о смешанном населении Фапсоса. В тот же период другое микенское поселение в Скоглио-дель-Тонно близ современного Таранто обеспечивало доступ к товарам Адриатики, особенно к южноитальянской меди, и служило перевалочным пунктом для судов, направлявшихся в Сицилию15 .15 Таким образом, именно в микенский период Средиземноморье значительно расширилось в глазах тех, кто плавал по его поверхности.
II
Гораздо более значимыми для микенских торговцев, чем неосвоенный запад, были побережья нынешних Сирии и Ливана.16
Угарит был важным центром торговли, активно развивавшимся с третьего тысячелетия; некоторое время он находился под египетским сюзеренитетом, а один из его царей, Никмаду, женился на фараонке. Город снабжал Египет кедровой древесиной с гор Ливана - запасы древесины в Египте были скудны. Он служил мостом между месопотамским миром, откуда он перенял свой диковинный клинописный алфавит, и восточными землями Средиземноморья - дельтой Нила, Эгейским морем, Критом (названным в угаритских табличках Кабтури) и, в частности, Кипром, расположенным в 100 милях, который служил транзитным пунктом, куда переправлялись товары из Египта и греческих земель.18 В Угарите были найдены таблички с кипрским слоговым письмом, что позволяет предположить, что в городе жили купцы с Кипра. Жители Угарита были очень разного происхождения: были наемники, известные египтянам как марианну, или "молодые герои", которые пришли из Анатолии и греческого мира; были администраторы, чьи имена не являются местными - регион вокруг Угарита был населен носителями ханаанейского языка, из которого развились финикийский и древнееврейский. Специальный чиновник был назначен для присмотра за делами иностранных купцов, на которых накладывались ограничения на право проживания и приобретения домов в Угарите. Минойское влияние ощущалось в искусстве Угарита, о чем можно судить по крышке шкатулки из слоновой кости XIII века до н. э., изображающей богиню в стиле, сочетающем местные черты с характерными для минойских художников.19 Угарит обладал яркой литературной культурой, а ряд религиозных стихов, сохранившихся на глиняных табличках, обнаруживает поразительное сходство с более поздней древнееврейской религиозной поэзией. Эти контакты также оказали оживляющее воздействие на искусство Эгейского мира. После того как Кносс был поглощен, микенскому миру было что предложить: ремесленные изделия критян, а также изделия, произведенные в самой Греции, которые теперь не уступали по мастерству своим минойским образцам; тонкий текстиль с Крита - слово ri-no, которое встречается на табличках с линейным письмом B, является ранним написанием классического греческого linon, "лен". К этому времени уже можно говорить о небольших колониях торговцев и поселенцев эгейского происхождения, живших в портовых городах восточного Средиземноморья; вместе с купцами и их товарами прибывали наемники со своим оружием и доспехами. В то время как торговля начинала менять характер восточного Средиземноморья, именно война изменила его в корне, в ущерб торговле и высоким культурам этих земель, положив начало (как мы увидим) долгой зиме.
До сих пор больше внимания уделялось обедневшим сицилийским сельским жителям, чем подданным фараонов, и их относительное отсутствие в дискуссии требует объяснения. После объединения болот Нижнего Египта с длинной полосой естественно орошаемых земель, граничащих с Нилом, египтяне создали сложное городское общество; уже в третьем тысячелетии, построив пирамиды, они показали, что способны организовать массовую рабочую силу. Произведения искусства, созданные для царского двора, включая великолепные предметы из золота и полудрагоценных камней, превзошли лучшие работы, созданные на минойском Крите. Влияние египетского искусства на технику, если не на сюжет, критской фресковой живописи не вызывает сомнений; египетские предметы ценились в раннем греческом мире; политическое влияние Египта ощущалось на берегах Ханаана и Сирии, в частности в Библе. Поиск основных предметов первой необходимости, таких как олово, дерево и медь, побудил египтян распространить свое влияние на Синай и за его пределы. И все же, когда думаешь о египетской морской торговле, в первую очередь на ум приходят связи с югом: торговые экспедиции по Красному морю к земле Пунт в конце второго тысячелетия, доставлявшие ко двору фараонов такие предметы роскоши, как слоновая кость и черное дерево20.20 Хотя некоторые фараоны вели обширное строительство в Нижнем Египте - Библия напоминает о строительстве большого города-хранилища, названного в честь Рамесса, - центром их власти в период после 1570 года до н. э. был Верхний Египет, хотя Рамесс (по-древнеегипетски Пирамесс) служил столицей Египта в тот момент в тринадцатом веке, когда фараоны активно преследовали свои интересы в Ханаане и западной Азии и искали базу поближе к театру своих операций.
1570 год знаменует собой изгнание династии Гиксосов, которые более века правили Нижним и Средним Египтом. Позднее этих правителей стали называть грубыми азиатами (их точная принадлежность остается загадкой), однако именно они ввели в Египте важные новшества - колесницы и бронзовые доспехи.21 Независимо от того, завоевали ли они Египет вооруженным вторжением или просочились в страну и в конце концов захватили власть, они обладали технологическим преимуществом перед коренными египтянами; кроме того, они поддерживали связи со своими соседями в Сирии и на Крите, что было жизненно важно для получения поставок, необходимых для их военной машины. Конец правления гиксосов положил начало периоду необычайной художественной активности, наиболее известному по находкам в гробнице Тутанхамона. Даже когда около 1340 года до н. э. фараон-еретик Ахенатен построил новую столицу для своего бога солнца в Телль-эль-Амарне, он выбрал место относительно недалеко от традиционных центров фараоновской власти в Верхнем Египте. Для древних египтян наибольшее значение имели воды не Средиземного и Красного морей, а Нила; Средиземноморье было их горизонтом, и (хотя они использовали ресурсы восточного Средиземноморья) фараоновский Египет нельзя назвать средиземноморской державой, ни в политическом, ни в торговом плане. Только с основанием Александрии в четвертом веке до нашей эры на берегу Средиземного моря появился крупный город, обращенный к греческому миру. Но в этот период иностранные купцы чаще приезжали в Египет, чем египетские отправлялись за границу; моряки, изображенные на рельефах в Сахуре, датируемых примерно 2400 годом, в основном азиаты, а дизайн морских судов, похоже, был скопирован с левантийских моделей - некоторые могли плавать и вверх по реке, функционируя как военные, так и торговые корабли. Общее впечатление таково, что египтяне полагались на внешних агентов в строительстве, управлении и плавании своих кораблей, по крайней мере, по Средиземноморью.22
Термин "Великая зелень" встречается в египетских текстах этого периода, но он использовался для обозначения целого ряда вод - Файюмского озера, Нила; иногда он применялся для описания Красного моря. Во второй половине второго тысячелетия до н. э. термин Y-m очень редко использовался для обозначения моря, включая Средиземное, и само слово имело семитское происхождение (yam - "море" на иврите). Средиземное море не имело для них такого значения, чтобы присвоить ему свое собственное имя.23 В Дельте были порты, которые посещали суда, направлявшиеся в Сирию и из Сирии, такие как Тьяру (Телль-Хебуа) в конце восточного рукава Дельты; он использовался гиксосами,
Еще одним портом, значение которого росло, был Танис; отсюда египетский эмиссар из Карнака на глубоком юге был отправлен с разорительной миссией к ханаанейскому царю Библа в начале XI века. Его задачей было обеспечить поставку древесины, чтобы использовать ее для восстановления речной лодки, посвященной верховному богу Амуну; он был "старейшиной портала" или старшим администратором храма этого бога. Этот человек, Венамун, оставил отчет о своем путешествии, копия которого на папирусе сохранилась в египетской гробнице; там он описывает, как отправился из Таниса 20 апреля 1075 года.26 С самого начала он столкнулся с проблемами: дельта Нила во всех отношениях была независима от слабого фараона Рамзеса XI, и местный правитель, Смендес, не счел нужным заказывать корабль, чтобы доставить Венамуна в Библос, поэтому он посадил его на судно, которым управлял местный морской капитан по имени Менгебет, собиравшийся отправиться в торговую экспедицию с сирийской командой. Маршрут пролегал вдоль побережья, и они причалили в Дор, к югу от нынешней Хайфы; это был центр так называемых тхеккеров, одного из "народов моря", о которых мы еще поговорим.27 Там правитель был вежлив (он дал Венамуну хлеб, вино и мясо). Однако моряк из команды Менгебета соблазнился жирными сокровищами, которые Венамун привез с собой, чтобы заплатить за древесину: они состояли из нескольких фунтов серебра и нескольких золотых сосудов весом более фунта. Он унес с собой все имущество Венамуна и исчез. Венамун пошел к правителю жаловаться; конечно, сказал правитель, если бы вор был человеком из Дор, он бы возместил Венамуну ущерб, но все, что он мог сделать, - это начать расследование. Это расследование длилось девять мучительных дней, но ничего не было найдено, и Венамун решил, что единственный выход - продолжить путь на север. По прибытии в Библос ему удалось найти почти столько же серебра, сколько он потерял, спрятанного на корабле Менгебета; очевидно, это была чужая собственность, но он бессовестно настаивал, что будет хранить ее до тех пор, пока владельцы судна не возместят ему ущерб за кражу его собственного товара одним из членов их команды.
Правитель Библа, Зекербаал, был еще более нерадивым, чем правитель Дора. Он не принял Венамуна, чьи послания, отправленные из порта, получили лаконичный ответ, что он должен уйти; "вождь Библоса послал ко мне со словами: "Убирайся из моей гавани!" '28 Так повторялось изо дня в день в течение двадцати девяти дней. Наступил сентябрь, и Венамун забеспокоился, что не сможет уехать до тех пор, пока весной не возобновятся морские путешествия (очевидно, существовал закрытый сезон, который распространялся даже на путешествия вдоль побережья Ханаана). Позже царь напомнил Венамуну, что однажды он заставил подобных посланцев ждать семнадцать лет! Венамун решил зарезервировать место на готовом к отплытию корабле, так как Менгебет отправился в следующий порт и оставил его. И вдруг, когда царский двор приносил жертву Ваалу, одному из царских придворных явилось видение, и в порыве чувств взволнованный царь решил, что должен увидеть посланника египетского бога Амуна. По крайней мере, таково было официальное объяснение, но Венамун считал, что цель заключалась в том, чтобы разлучить его с имуществом, пропустить его плавание и награбить его серебро, пока он находится в царском присутствии. Тем не менее у Венамуна не было выбора; в папирусе описывается, как он вошел в верхние покои царя, где сидел Зекербаал, "и когда он повернулся спиной к окну, волны великого Сирийского моря разбивались о его затылок".29 Царь не проявил вежливости ни к фараону, ни к верховному жрецу Амуна; он ругал Венамуна за то, что тот не смог предъявить свои документы, оставленные в Танисе, и называл египетских моряков некомпетентными глупцами по сравнению со своими соотечественниками-сирийцами. Царь настаивал на том, что с Египтом торговали двадцать кораблей Библа и до пятидесяти кораблей Сидона, хотя Венамун выражал официальную точку зрения египтян, что, торгуя с Египтом, они на самом деле были не иностранными судами, а кораблями, плавающими под защитой фараона. Таким образом, постоянно предпринимались попытки набрать очки, и царь явно наслаждался возможностью оскорбить Египет и его правителей в то время, когда они были слабы. Он признал, что предыдущие цари поставляли древесину по первому требованию, но он ожидал оплаты; он приказал принести ему счета царства - интересный признак изощренности управления - и доказал на основании этих счетов, что египтяне в прошлом присылали большое количество серебра.30 Венамун вышел из себя и стал поносить царя за неуважение к великой земле Египта и к царю богов.
Однако Венамун понимал, что гневными словами ничего не добьешься, и отправил в Египет послание с просьбой о хороших подарках для Зекербаала. Египтяне серьезно отнеслись к его просьбе. Они прислали смесь из предметов роскоши, таких как золотые и серебряные вазы, и основных материалов, таких как воловьи шкуры, лен, рыба, чечевица, веревка и 500 рулонов папируса, на которых Зекербаал смог бы записать еще больше финансовых счетов.31 Однако то, о чем просил Венамун, не было дано легкомысленно. Король выделил 300 человек и столько же волов, чтобы срубить и перевезти древесину. Зекербаал спустился на берег, чтобы посмотреть, как его грузят, и послал Венамуну знаки своей новой доброй воли: вино, овцу и египетскую певицу, чтобы утешить его. Венамуну разрешили отплыть на корабле, укомплектованном моряками из Библа. Он спасся от пиратов из Дор, которые пытались захватить его судно, но затем штормы пригнали его к Кипру, где жители набросились на него, и от смерти его спасла только любезная царица.32 Далее в сохранившемся тексте ничего не говорится. Однако вся эта история похожа на серию оправданий для миссии, которая закончилась неудачей - далеко не ясно, прибыло ли дерево в Египет. Конечно, этот рассказ не отражает повседневных торговых контактов в восточном Средиземноморье, но он необычайно ценен как первый рассказ о торговом путешествии и о политических трудностях, которые впоследствии будут преследовать тех, кто попытается вести дела при дворах иностранных правителей.
Египтяне были самой богатой державой в регионе, но у них были серьезные соперники. Возникновение Хеттской империи в центральной Анатолии с ее огромными запасами металлов угрожало египетским интересам в Сирии. Рамесс II стремился восстановить влияние в регионе, ослабевшее после смутного правления фараона-еретика Ахенатена; в ответ хетты мобилизовали своих союзников, среди которых были вассалы в западной Азии, такие как ликийцы и дарданийцы (этот термин Гомер позже использовал для обозначения троянцев). Тысячи колесниц были направлены в битву при Кадеше в июле 1274 года; хотя Рамесс, как правило, заявлял о великой египетской победе, даже такой хвастливый фараон не мог скрыть масштабных разрушений с обеих сторон, поскольку хетты начали битву, уничтожив значительные части египетской армии.33 К 1258 году обе стороны, наконец, признали, что результат был в лучшем случае ничейным, и договор между ними определил границы их сфер влияния в Сирии, проведя линию возле Дамаска и установив полувековую стабильность. Однако битву при Кадеше можно рассматривать как начало катаклизмического цикла взаимосвязанных событий, включая падение Трои (предположительно девяносто лет спустя), разрушение микенских крепостей и, не в последнюю очередь, прибытие загадочных "народов моря".