Вена, 1683
Шрифт:
Под прикрытием садов и виноградников турки приблизились к укреплениям крепости. Главными силами они атаковали равелин и два бастиона, закрывавшие доступ к юго-западной части города. Хотя эти фортификации относились к наиболее мощным укреплениям Вены, подход к ним был здесь относительно более легким, поэтому турки решили нанести удар именно здесь. Установленные напротив обоих бастионов тяжелые турецкие батареи открыли огонь по городу, что вызвало многочисленные пожары. Вплотную приблизившись ко рву, окружавшему Вену, они сумели вырыть ходы под землей, чтобы проникать под укрепления и подрывать их. Защитники старались помешать им, сооружая небольшие укрепления в самом рву, однако были оттеснены за валы.
Осажденные строили контрмины [46] , взрывали вырытые турками подземные ходы, но из-за нехватки пороха и необученности
Продолжительные позиционные бои приобретали все более ожесточенный характер, и обе стороны несли в них большие потери. От австрийских снарядов погиб бейлербей Румелии Кючук-Хасан-паша. 21 июля во время обеда в шанцах едва не погиб сам Кара-Мустафа. Снаряд упал рядом с ним и тяжело ранил подчашего двора великого визиря. 10 августа вечером защитники совершили вылазку и добрались до скрытного хода румелийских войск, однако были отброшены со значительными потерями. Стояла сильная жара, и только редкий дождь приносил воинам облегчение и желанную прохладу.
46
Подземные ходы, ведущие в сторону противника. — Прим. перев.
Чтобы отвлечь внимание защитников крепости от атакуемого главными силами участка, находящиеся на острове турецкие отряды переправились через Дунай и ударили по северным укреплениям города, значительно более слабым, чем южные. Контратака австрийцев не удалась, и турки закрепились на новых позициях перед бастионами крепости. В конце июля нападавшие овладели частью дороги перед фортификационным рвом и несколькими выдвинутыми перед главным укреплением шанцами в юго-западной части города, а также приблизились ко рву по всей его длине, получив более удобное поле обстрела.
Кара-Мустафа не терял надежды. «Мой (эфенди), полный достоинств! — писал он Фейзуллаху, воспитателю сыновей Мехмеда IV. — Если бы вы изволили спросить о делах здесь, то — хвала Аллаху Всевышнему! — благодаря великому могуществу покорителя мира, величественного господина нашего, его милости падишаха лица земли, сокрушая мощь многобожца, грабя и опустошая владения противников веры, в среду девятнадцатого дня этого месяца редзеба (т.е. 14 июля) стали мы лагерем на поле под Веной, а засев той же ночью в окопах, благодаря милости и помощи Владыки Всевышнего, давим осажденных проклятых как следует, рвем книги их покоя и передышку тут же делаем, что только в наших силах, чтобы путем неисчислимых трудов, (предпринимаемых) и днем и ночью, продвигаться вперед и с помощью Аллаха как можно быстрее добыть и завладеть (этим замком). На Аллаха надеемся и о том Его также просим, чтобы через достижение этой счастливой и желанной победы все магометанские народы утешил и порадовал, а неприятелей, обреченных на возвращение в пекло, — разбил и победил»{49}.
Султан уже простил ему самовольный поход на Вену и в подтверждение своего расположения прислал из Белграда в дар халат, саблю и кинжал. Почти с самого начала осады для поднятия морального духа войск сердар велел янычарским музыкантам играть в окопах. Целыми вечерами звуки бубнов, труб, литавр и тарелок сливались с выстрелами пушек и мушкетов. Неоднократно турки устраивали в своих окопах смотр войск, демонстрируя защитникам свою мощь. Не все турецкие воины проявляли во время осады большое рвение. Бывали случаи тайной доставки австрийскому гарнизону скота и хлеба за высокую плату или вина, питье которого каралось тремястами палками. За недобросовестное исполнение обязанностей на поле боя грозило наказание двумястами палками!
22 августа в турецком лагере появился трансильванский князь Михал Апафи. Визирь принял его дружелюбно, однако во время дискуссии о дальнейших планах действий Апафи резко раскритиковал турецкого главнокомандующего. Предупредил Кара-Мустафу о суровой зиме и грозящем армии голоде в случае продолжения осады и приходе помощи со стороны христианских правителей по просьбе австрийского императора. Советовал визирю оставить осажденную Вену и через Словакию вернуться под Буду, опустошая по дороге земли Леопольда I. В следующем же году можно будет вынудить к капитуляции как Вену, так и Яварин, убеждал он. Кара-Мустафа страшно разгневался на князя, считая, что тот сеет панику среди войска и закричал: «Боишься немца?! Тогда поезжай
Сопровождавшие князя трансильванские отряды были посланы под Яварин, чтобы вместе с Ибрагим-пашой стеречь мосты на Рабе.
Проводя работы, связанные с осадой Вены, турки одновременно стремились завладеть и другими районами империи Габсбургов. Посланный за Дунай корпус Хусейн-паши и венгры Тёкёли действовали в Словакии, тщетно пытаясь захватить Нитру и Левице. Опустошив окрестности обеих крепостей, Хусейн-паша двинулся к Пресбургу, откуда собирался напасть с тыла на стоящие на левом берегу Дуная за Веной войска Карла Лотарингского. Если бы удалось их разбить, это лишило бы защитников столицы всякой надежды на помощь, что в свою очередь могло бы ускорить ее капитуляцию. Шедшие в авангарде отряды венгерских повстанцев заняли город и осадили замок. Другие части приступили к строительству моста через Дунай, чтобы соединиться с главной армией, осаждавшей Вену. Получив это известие, герцог Лотарингский поднял свою армию, усиленную корпусами генерала Шульца и князя Иеронима Любо-мирского, и двинулся к Пресбургу.
Состоявшийся здесь 29 июля бой закончился победой имперского оружия, в нем участвовали и поляки. Разбитый корпус Хусейн-паши, потеряв весь лагерь и около тысячи людей, отступил на восток, а его предводитель, оценивший теперь силу имперских войск, слал отчаянные письма Кара-Мустафе, моля того о помощи. Великий визирь, не желая ослаблять свои войска под Веной, послал ему только татарскую орду. Но татары рассеялись в погоне за добычей, и в лагерь Хусейн-паши прибыли только 300 человек. Лишь потом начали постепенно подтягиваться остальные отряды.
Одержавшие победу австрийские войска расположились лагерем под Ангерном на Мораве, преграждая туркам и венграм дорогу на запад. Часть отрядов князя Любомирского послали против опустошавших страну татар, они в нескольких столкновениях сильно потрепали орду. Заняв позиции под Ангерном, Карл Лотарингский эффективно прикрыл район концентрации армии, прибывавшей на выручку, и установил связь с идущим из Кракова Яном Собеским. После получения точных сведений о ситуации на австро-турецком фронте, польский главнокомандующий решил выбрать в качестве места концентрации своей армии город Креме на Дунае (приблизительно в 60 километрах к западу от Вены). Креме находился достаточно далеко от Вены, что обеспечивало безопасную концентрацию войск, и одновременно довольно близко, чтобы отсюда можно было быстро придти на помощь. Собеский планировал помочь Вене или нападением на турок с запада, через горный массив Венского Леса, или подходом к осажденной крепости с севера. Польский главнокомандующий не был еще знаком ни с местностью вокруг Вены, ни с возможностями переправы через Дунай вблизи столицы, поэтому вначале он потребовал от австрийцев точной информации. Когда Карл Лотарингсжий дал ему необходимые сведения вместе с точными картами окрестностей столицы, он отказался от второго варианта. Местом концентрации Ян III выбрал Креме, предложив одновременно герцогу Лотарингскому прикрывать от неприятеля эту местность и имевшиеся там мосты.
Когда в соответствии с предложениями Яна III имперский главнокомандующий двинулся от Ангерна в направлении Корнойбурга, чтобы прикрывать Креме от неприятеля, 24 августа под Бизамбергом он столкнулся с корпусом Хусейн-паши, пытавшегося не допустить соединения австрийцев с войсками Собеского. Турки уже знали о них.
Силахдар-Мехмед-ага пишет, что Кара-Мустафа предал Хусейн-пашу и, не дав ему подкреплений, обрек на безнадежный бой с превосходящими силами врага. Венгры уклонились от участия в сражении, «ни капли крови не пролилось с их носа», как и татары, которые, правда, двинулись в бой, но вскоре отступили, больше заботясь о своих трофеях, нежели думая о неприятеле. В результате против 10-тысячной австрийской армии воевали только 5000—6000 турок. Несмотря на это, войска Хусейн-паши отважно бросились в атаку. «Штурмуя и атакуя, сыпанули они один раз свинцом, потом пустили на ряды неприятеля стремительный поток сабель и так положили начало бою и сражению, борьбе и битве. Однако рядов неверных было больше тридцати. Они расступились, выдвинув вперед пехоту и пушки, после чего окружили мусульман с двух сторон. Те, сражаясь и ведя себя стойко и смело, ободряя друг друга криками, вырезали пять таких рядов и бросились на тех, которые стояли в глубине. Тут, однако, (неприятель) выдвинул вперед пехоту, которую держал в засаде, а еще ударил из всех пушек разом и сыпанул целым дождем свинца. Приняли мученическую смерть ага с Эгера Бичли-заде и сын Байрам-паши из Пожеги и (другие)… и много гази мусульманских также полегло на черную землю и умерло»{50}.