Венец рабов
Шрифт:
Если на то пошло, Имбеси также испытывал искушение спросить, как Ватанапонгсе умудрился добраться до станции так быстро. Практически единственным вариантом настолько быстрого появления на космической станции для лейтенант-коммандера было стоять наготове рядом с шаттлом внизу, в Мэйтаге.
Вальтер подозревал, что так оно фактически и было. Но…
"Эти вопросы лучше не задавать. Не видеть зла, не слышать зла, и так далее, и так далее. Если я получу результат, который мне нужен, то остальному позволю остаться за кадром".
– Действуйте, - отдал он команду.
– Отправляйте
Ватанапонгсе кивнул и нажал на тумблер.
– Отправится по одному из каналов масадцев. Которые - ха!
– они продолжают считать надёжными.
Вальтер внимательно слушал запись, которая параллельно воспроизводилась через динамики центра.
Говорил Авраам Темплтон - так во всяком случае заявил офицер Лиги; сам Вальтер никогда не слышал масадца - и голос его звучал прерывисто и напряжённо. Словно произносящий слова человек был серьёзно ранен и измождён.
– Осия, Соломон, кто бы там ни был. /Звук резко втянутого воздуха, словно из-за приступа боли./ Гидеон… мёртв. Большинство из нас мертвы. Мне недолго осталось. Сучка у нас. /Долгая пауза, неясный звук булькающего дыхания. Возможно из-за проникающего ранения в грудь./ Здесь патовая ситуация. Они не могут достать нас не… /Ещё раз звук резко втянутого воздуха, сопровождаемый тихим стоном./ Убив шлюшку. Сказал им, что так и сделаю. Они отступили. /Ещё одна пауза, более короткая. Следующие слова произносятся с напряжением, словно у говорящего заканчиваются силы./ Держитесь. Двенадцать часов или около того. Мы сторгуемся. Позволят нам уйти, если сохраним жизнь сучке. /Внезапный тихий вскрик, словно Темплтон борется с болью./ Просто держитесь. Двенадцать часов или около того. Мы придём.
Ватанапонгсе перекинул тумблер и голос прервался.
– Вот и всё. Этого должно хватить самого по себе. Но я продолжу следить за каналом, и смонтирую ещё что-нибудь, если покажется что это нужно.
Он откинулся в кресле с довольным и расслабленным видом.
– Проще простого. Всё что вам и мне теперь осталось сделать, это позволить… э-э, как там это называется? "Специалистам по мокрым делам", так кажется? Позволить им делать своё дело. Ещё восемнадцать часов - скорее меньше - и всё кроме ожидания закончится.
Вальтер кивнул.
– Заметьте, это будет непросто. Я имею в виду удержать нечто вроде этого в секрете несколько недель.
Ватанапонгсе был достаточно вежлив, чтобы удержаться от откровенно насмешливой ухмылки.
– С такой ручной прессой как у вас? Проще простого.
Имбеси нахмурился.
– Не пресса меня беспокоит. Знаете ли, рано или поздно Антон Зилвицкий услышит об этом и вернётся. И тогда…
– Привлеките его на нашу сторону. Задействуйте его в интриге.
– Ну, да. Таков план. Но что, если он не будет склонен привлечься?
Ватанапонгсе не ответил ничего. Но Имбеси порадовало исчезновение с его лица самодовольного выражения.
Глава 33
Виктор проснулся как обычно легко и быстро, прекрасно сознавая, где находится. В обычное утро он бы почти немедленно встал и занялся текущими делами.
Это
Для начала, стоило ему шевельнуться, как напряглись обнимающая его грудь рука и лежащая на бедрах нога. Да, движение было мягким, объятия нежными, а касающаяся его кожа гладкой и шелковистой. Тем не менее, всё это смахивало на объятия питона.
Ощущение прикосновения этих мышц анаконды мгновенно заставило его вспомнить все события этой ночи. Очень долгой ночи. Какое-то краткое мгновение Виктор возносил хвалу Господу за то, что Танди Палэйн предпочитала в сексе быть подчиненным партнером. Если бы не это, то он наверняка лежал бы трупом. "Доминирование" над нею походило на "доминирование" смертного над богиней - что было возможно лишь потому, что богиня сама этого возжелала.
Это, кстати, - учитывая талант Виктора к самоедству - в основном его и удержало на месте. По мере того, как он эпизод за эпизодом восстанавливал в голове события пошедшей ночи, Виктор всё глубже погружался в пучину вины и раскаяния. Проблема была не в том, что он пошел навстречу желаниям Танди. В конце концов, поступки это всего лишь поступки. Виктор совершал поступки и куда хуже - на много порядков хуже - чем что-либо, что он проделывал прошедшей ночью и, по большей части, затем не слишком переживал об этом.
Но это только потому, что он ими не наслаждался. В то время как…
"Я извращенец", - удручённо подумал он.
Виктор снова перебрал в памяти случившееся, пытаясь отыскать хоть частицу отвращения; хоть немного колебаний; один-единственный момент, когда бы он замешкался - хоть на какую-то жалкую секунду!
– прежде чем погрязнуть в несомненном удовольствии от происходящего.
Ничего.
"Не обманывай себя, извращенец. Ты обнаружил, что всё это захватило тебя всецело. Лучший секс, что был в твоей жизни - лучший даже чем всё, что было в мечтах - пусть даже у тебя секса было не так уж и много, чтобы было особо с чем сравнивать, но всё же…
Ты извращенец! Признай это, Каша! Ты наслаждался каждой секундой происходящего! Каждой секундой!"
Он подавленно начал копаться в этом выводе и всплывающих в памяти сценах. Каждая из которых приводила его в экстаз. За какие-то секунды его падение усугубилось. Он снова начал возбуждаться.
"И вот тому доказательство. Ты свинья".
Танди тоже уже проснулась. Её губы прижались к его шее, приоткрылись, и в действие вступил язык. Тот самый язык, который играл весьма заметную роль во множестве оставшихся в памяти сцен. Виктор полностью возбудился еще до того, как до него добралась рука Танди.
– Мечта, а не любовник, - прошептала Танди. Тело анаконды изогнулось, укладывая Виктора сверху. Сопротивляться было бесполезно, да Виктор и не пытался. На самом деле он делал прямо противоположное - и самым печальным для него было понимание того, с какой страстью он отбросил свою меланхолию и снова погряз в неистовстве похоти.
Виктор действительно какое-то мгновение пытался убедить себя в том, что он просто "безудержно страстен". Но не более наносекунды.