Венец рабов
Шрифт:
Джереми явно всё равно не поддавался убеждению. Дю Гавел испробовал другой подход.
– Предскажу нам вот что, Джереми. Поначалу наше новое правительство будет восхитительным "правительством национального единства". Это продлится не более нескольких лет. Достаточно скоро - это всегда случается - в нашей новой нации появятся политические фракции. И это будет самый опасный момент. Точнее, период. Те годы, когда фракции уже сформируются, но ещё не пройдёт время, необходимое для выработки собственных традиций удержания фракционализма
Веб провел пальцами по волосам и перевёл взгляд с Джереми на Берри и обратно.
– Позвольте изложить это вот в каком виде, Джереми. Настанет день - я в этом уверен - когда наше нынешнее единство рухнет. Мы с вами окажемся в политической оппозиции друг к другу, и возможно в довольно острой оппозиции. В какой-то момент по ходу этого настанет день - я опять-таки в этом уверен - когда вы начнёте задумываться об использовании силы оружия для разрешения разногласий. Или, если не начнёте вы, вас будут подталкивать к этому ваши сторонники. Те же процессы, разумеется, будут происходить и в моём лагере. Но по предельно очевидным для нас обоих причинам перевес в грубой силе всегда будет на вашей стороне, - и он с кривой улыбкой пояснил: - За меня будет большинство старых пердунов и профессоров, а за вас - большинство опытных бойцов и молодых сорвиголов.
Джереми хихикнул и кивнул.
– Продолжайте.
– Естественно, вам достаточно легко будет обдумывать моё свержение - или подавление, если выйдет так, что в тот момент кормило власти будет в руках у вас, а не у меня. К тому времени я и сам стану для вас надоедливым старым пердуном. Типом, который чертовски хорошо будет смотреться с дыркой от пульсерного дротика в голове.
– Тут Веб со всем драматизмом ткнул пальцем в сторону Берри.
– Но насколько легко для вас будет задуматься о том, чтобы убить её?
– И учтите риски, - прорычал Антон, глядя на Джерими сузившимися практически до состояния щёлок глазами.
– Вы не единственный человек в галактике, который знает, как организовать убийство.
Он ожидал от Джереми ответного угрожающего взгляда. Того самого безжизненного, неумолимого взгляда, каким Джереми однажды смотрел на него на Земле. Но Джереми его удивил, и не в первый раз.
Да, глава Одюбон Баллрум был наверное самым хладнокровным убийцей галактики. Но создан и выращен он был "Рабсилой" для того, чтобы стать чем-то вроде дворцового шута - и в этом, если больше и ни в чём ином, планы "Рабсилы" не пошли наперекосяк.
Глаза Джереми расширились, губы изобразили идеальное "О" удивления и потрясения. А затем, словно пружиной выброшенный из своего кресла, он рухнул на одно колено перед Берри. Одну руку вытянув к девочке, словно умоляя о милосердии, а второй театрально размахивая.
– Ваше величество! Не слушайте эти подлые наветы! Обвиняет меня профессор, академик, педант и учёный - другими словами, негодяй и мерзавец! Всё это ложь и злословие! Клянусь в том своей честью!
Берри
Джереми гибко поднялся с колена, улыбаясь. Но он ещё не закончил. Теперь он полностью вошёл в роль шута и - Антону случалось видеть это раньше - действовал не просто рисуясь, а странным образом сочетая шутовство и проницательность, что было его фирменным знаком.
– Хорошо, профессор. Я согласен. Но!
– он ликующе пританцовывал.
– О, да - но! Полумер не будет! Я этого не потерплю! Если у рабов будет монарх, то я настаиваю, чтобы монархом рабов она и была! Иными словами, нам требуется пассивность, это само собой, но также и пронырливость. Я требую, чтобы королева не хуже прочих умела тырить сладости из буфета!
На мгновение он наклонился к Берри и обвёл её взглядом сузившихся глаз, наполовину сердитым, наполовину оценивающим. Затем выпрямился с видом удовлетворения тем, что увидел.
– Заметьте, она хорошо начинает. О, воистину очень хорошо. Плутовка из земных катакомб, мышкой шнырявшая по подземелью. Хороший знак - я буду вынужден настаивать, чтобы в гербе Дома был грызун.
– Идёт!
– воскликнула Берри, хлопая в ладоши.
– Но это должна быть милая маленькая мышка. Никаких больших и гадких крыс. Ненавижу крыс - и говорю это по опыту.
– Пожалуйста. Значит мышь.
– Джереми выкинул очередной трюк, начав поглаживать свое генетическим образом лишённое волос лицо так, словно он старец, поглаживающий бороду мудреца.
– С пронырливостью разобрались. Ещё нам понадобится каприз. Хм… есть!
На этот раз мишенью взгляда Джереми стал Дю Гавел.
– Боюсь, профессор, на этот раз я вынужден буду настаивать, чтобы у королевы оставалось право поступать по своей прихоти. К чёрту ваши уравнения! Никаких чопорных конституционных монархий для рабов! Будь я проклят, если соглашусь! Я хочу монарха, который может показать зубы!
Прежде чем Дю Гавел успел возразить, Джереми махнул рукой. Жест этот, разумеется, был театральным.
– Нет-нет, ничего несообразного. Правящие королевы обычно всё же все зануды. А царицы ещё хуже. Куда лучше оставить правительство в руках политиканов, которые, по крайней мере, будут развлекать народ своим плутовством. Но я буду настаивать, чтобы у королевы было право раз в год казнить одного человека по своей прихоти, просто для того, чтобы политиканы не расслаблялись. Раз в стандартный год, имейте в виду, нечего лениться - насколько я понимаю, на Конго год почти три стандартных длиной.
Берри скривилась. Джереми посмотрел на неё, продолжая поглаживать свою несуществующую бороду, и с сожалением пожал плечами.
– Ну, полагаю не пройдёт. Увы, мягкосердечная королева. Жаль. Екатерина Великая была куда как ярче. Что ж, ладно - компромисс! Королева получит право раз в год изгнать одного человека из королевства! Никаких дебатов, никаких возражений, никакой апелляции. Пошёл прочь, болван! Ты надоел Её величеству! Или - что хуже!
– ты заставил её скучать.
Берри хихикнула. То же сделал и Веб.